В этот момент к Барбаре приблизился Джилли Риззо, приобнял ее, получил улыбку.
– Фрэнк перебрал, – сообщил Джилли.
Барбара покосилась на мужа. Что, по мнению Джилли, она должна сделать?
– Даже не знаю, – раздумчиво проговорил Джилли. – Может, увести его в номер? Да, пожалуй. Фрэнки пора баиньки.
С этим Джилли стиснул Барбаре руку и удалился.
– «Пора баиньки»! – усмехнулась Барбара, собирая вещи в сумочку и настраиваясь на разговор с мужем. – Когда он хватит лишнего, мне остается только искать надежное укрытие. Особенно если Фрэнк налегал на джин. В таких случаях я запираюсь в своей комнате.
Подруги рассмеялись.
– Не кисни, Барбара! Наверняка очень многим женщинам приходится тяжелее, чем супруге Фрэнка Синатры, – поддразнила Эйлин.
Барбара хихикнула.
– Знаешь, я люблю его таким, какой он есть…
Итак, Барбара пошла уговаривать Фрэнка.
– Отстань, Барбара, – отмахнулся он от жены.
В тот вечер ему не везло за игорным столом, алкоголь же только ухудшал настроение. Барбара использовала веский аргумент: мол, если они сейчас же лягут спать, они утром встанут достаточно рано, чтобы успеть позавтракать вместе с Нэнси. Фрэнк и слышать не хотел. Он хотел играть.
– Ладно, как только мне попрет, я пойду спать, – пообещал он. – Ступай в номер, отдыхай.
– Я сделала всё, что могла, – сказала Барбара, обращаясь к Джилли. – И я действительно устала. Пойду-ка лучше лягу. Желаю удачи.
С этим Барбара пошла спать.
Через четыре часа в ее номере раздался телефонный звонок. На проводе был Джилли. Он сообщил тревожную весть: Фрэнк в ресторане и вот-вот ввяжется в драку с репортером. Джилли не рискнет вмешиваться, да и Вся Итальянская Рать не рискнула бы. Джилли хочет лечь в постель; именно в постель, а не на больничную койку.
– Барбара, ты нужна здесь, – молил Джилли. – Спустись, пожалуйста!
Барбара оделась и поспешила в ресторан. Еще в холле до нее донесся голос Фрэнка: муж втолковывал фотокорреспонденту, что снимать в казино и на прилегающих территориях запрещено. Если фотокор не послушается, Фрэнк ему доступ сюда вообще закроет!
Барбара вошла в ресторан, Фрэнк мрачно взглянул на нее.
– В чем дело?
– Пора в постель, – сказала Барбара.
– Вот только с этим фраером разберусь. Пускай отдаст мне фотоаппарат, тогда, может, я не стану его бить.
Фотокорреспондент попятился, однако заявил, что с оборудованием не расстанется. К нему приступил Джилли.
– У тебя есть тридцать секунд. Не одумаешься – я тебе этот фотоаппарат в зад затолкаю. А потом мы все дружно пойдем баиньки.
– Никто ничего никому никуда заталкивать не будет, – твердо сказала Барбара.
– Не лезь не в свое дело, – рявкнул Фрэнк.
– Я буду тебе очень признательна, милый, если ты сейчас ляжешь со мной в постель, – ровным тоном произнесла Барбара.
Фрэнк залпом допил содержимое своего бокала.
– Уговорила. Что ж, если женщина хочет в постель – надо идти в постель.
Он швырнул на барную стойку несколько купюр, испепелил фотокора взглядом и послушно пошел вслед за Барбарой.
Джилли уже вызвал лифт. Когда все трое шагнули в кабину, Джилли незаметно для Фрэнка показал Барбаре оба поднятых вверх больших пальца – дескать, молодчина!
Часть тринадцатая
Это жизнь
Фрэнк и Барбара расстаются
Год 1984-й был для Синатры насыщенным – концерты, вручения премий, многочасовые телемарафоны, поездки за границу и прочее. В апреле и мае Фрэнк записал альбом «Л. А. – моя любовь»
[14] (L. A. Is My Lady). Продюсером выступил Куинси Джонс. Правда, сам Фрэнк эту свою работу невысоко ставил – считал, что песни подбирались наобум. Альбом раскупили лишь потому, что на нем было написано «Синатра». В конце года Фрэнк вместе с Барбарой по приглашению Рейгана присутствовал на ужине в Белом доме.
В начале 1985 года Фрэнк и Барбара производили впечатление семейной пары, которой нужно пересмотреть свои отношения. Между супругами почти не утихали конфликты. Многие близкие к Синатре люди хорошо помнят скандал, разразившийся в Лас-Вегасе, в отеле «Бэллиз». Фрэнк пил, сидя за игорным столом вместе с Джилли и другими приятелями; Барбара с тоской наблюдала, как он раз за разом проигрывает огромные суммы. Фрэнк поистине являл собой довольно неприглядное зрелище: сгорбленный над грудой фишек, с сигаретой, прилипшей к губе. Время от времени он вынимал сигарету, чтобы глотнуть водки с содовой.
– Тебе не кажется, что ты уже достаточно выпил? – спросила Барбара, приблизившись к мужу.
Фрэнк закатил глаза.
– Послушай, Барбара, я работаю как проклятый. Надо же мне как-то расслабляться.
– Если бы ты не проигрывал столько денег в казино, тебе не приходилось бы и столько работать, – резонно заметила Барбара.
Супруги постоянно ссорились из-за огромных трат Фрэнка. Он спускал деньги едва ли не быстрее, чем зарабатывал. Кроме того, Барбару раздражало, что Фрэнк продолжает делать своим детям подарки стоимостью в тысячи долларов. Барбара считала, что Нэнси, Тина и Фрэнки давно переросли такое родительское внимание. Им должно быть совестно!.. Синатры-младшие придерживались другого мнения, а именно: Барбара пытается контролировать финансы их отца.
– Папа всегда заваливал нас дорогущими подарками, и вдруг всё прекратилось, – вспоминает Нэнси Синатра. – Подарки отныне полагались только его жене. По-моему, она вела себя эгоистично. Дело ведь не в стоимости подарка, а во внимании дарителя. Мы не из-за вещей переживали, а из-за того, что папа перестал обращать на нас внимание. Он всегда выражал свою любовь через материальные ценности. Так что мы должны были думать, когда поток даров иссяк?
Женившись на Барбаре, Фрэнк буквально завалил ее ювелирными украшениями. Надарил золотых цепочек, браслетов, бриллиантовых серег и колье. Всё это добро хранилось в стальном сейфе в два фута длиной, один фут шириной и восемь дюймов глубиной.
– Как-то миссис Синатра попросила меня и нашу экономку вынести сейф из дома – хотела переместить свои драгоценности в банк на хранение, – рассказывает Билл Стейпли, дворецкий. – Мы насилу подняли эту тяжесть. Честное слово, сейф весил не меньше тонны.
Однако вернемся к скандалу в лас-вегасском отеле.
– А ты почему его подначиваешь? – напустилась Барбара на Джилли Риззо.
Джилли боялись многие, но только не Барбара.
– Тебе бы надо следить, чтобы Фрэнк не пил, – продолжала Барбара. – Хорош друг!
