– Мы только выпили вместе, и я сразу свалил. Сослался на важные дела. А больше я Счастливчика Лучано в жизни не видел.
Хорошая история, добротная. Жаль, что выдуманная – по крайней мере, согласно свидетельствам.
Впрочем, и сам Счастливчик Лучано признавал: Синатра на Кубе ничем нелегальным не занимался.
– Не хочу, чтобы сложилось впечатление, будто я или кто из ребят пытались втянуть Фрэнка в какие-нибудь дела, – свидетельствовал Лучано. – Синатра подарил кое-какую мелочевку ребятам – кому золотой портсигар, кому часы, и только-то. По-моему, самый что ни на есть законопослушный гражданин.
Забыть об этом промахе – поездке на сходку мафиози – Фрэнку не давала пресса. Роберт Рурк, колумнист одной из газет холдинга «Скриппс – Говард», сочинил едкую статью, в которой называл Фрэнка лицемером, выдающим себя за «скромного защитника малых сих», а на самом деле «жаждущим вести дела с персонажами вроде Счастливчика Лучано».
Как читатель видит, поездка в Гавану бросала огромную густую тень на дальнейшую карьеру Синатры, давая недоброжелателям дополнительные поводы его осуждать. Одно время колумнисты желтых изданий и отдельные сотрудники ФБР утверждали, будто Фрэнк привез для Лучано целый чемодан денег – два миллиона долларов мелкими купюрами! Однако близкий друг Синатры признавался:
– Если вы считаете, что Фрэнк мог подарить депортированному из США наркодельцу два миллиона баксов, – вы рехнулись. По-вашему, он разгуливал с чемоданом, полным купюр, в сорок седьмом году? Бред! Я знаю, что было в том чемодане. Чистое белье, вот что. Фрэнк всегда возил с собой смену белья. И стоило это белье баксов пятьдесят, не больше».
От себя добавлю: все делегаты, вместе взятые, скинувшись, наскребли только сто пятьдесят тысяч для своего босса – так с какой стати Синатре было давать целых два миллиона?
Сожаления
Из Гаваны Фрэнк направился в Акапулько, где его ждала Нэнси. Супруги планировали вместе отдохнуть. Фрэнк еще не знал про аборт – Нэнси только при личной встрече сообщила ему, что ребенка не будет.
– Для папы это была ужасная новость, – говорит Тина Синатра.
Поступок жены потряс Синатру. У него в голове не укладывалось, как Нэнси могла убить их дитя. Фрэнк, конечно, понимал, что причина – его собственное скверное поведение. До конца дней он раскаивался, считая себя повинным в смерти неродившегося младенца.
– Папа не придавал значения своим связям на стороне до тех пор, пока они, все в совокупности, не лишили его бесценного сокровища, не забрали жизнь невинного существа, – рассуждает Тина. – Маме он сказал: больше никогда так не делай, слышишь? Никогда!
Прервав беременность, Нэнси красноречиво показала, что именно думает и о муже, и о дальнейшей жизни с ним. Фрэнку оставалось вновь завоевывать жену. Возможно ли это было в принципе – большой вопрос.
В мае 1947 года Фрэнк Синатра появился на сцене нью-йоркского театра «Кэпитол», где в тридцать пятом имел оглушительный успех. Ему тогда поклонялись, как божеству. Но в последующие годы Фрэнк показал себя самовлюбленным скандалистом и грубияном; жил, будто ему всё позволено. Публика давно потеряла счет некрасивым выходкам своего кумира. Что толку в потрясающих пластинках, которые Фрэнк по-прежнему записывал и выпускал! Объемы продаж падали день ото дня, репутация была загублена – самим Фрэнком, и никем больше.
Еще в сорок пятом, после выступления в «Парамаунт», Фрэнк долго не мог вырваться из жарких объятий восторженной толпы. Он тогда хвастал:
– Едва ли какой другой артист пользовался подобным обожанием. Так будет всегда.
Не прошло и трех лет – и вот уже Фрэнка встречают с прохладцей, а после шоу (первого в «Кэпитоле»!) у служебного входа его караулит лишь горстка особо преданных поклонниц.
– Дело плохо, – сказал Фрэнк Джорджу Эвансу на следующий день. Присутствовали другие члены его команды, а также Нэнси. – Ты что, не можешь приплатить девчонкам? Пускай снова устраивают мне овации. Или ты пиарить разучился, а, Джордж?
На что Эванс отреагировал так:
– Позволь задать тебе вопрос, Фрэнки. Ты рассчитывал всю жизнь делать что вздумается? Оскорблять людей направо и налево? Посылать к черту и даже дальше? Так вот, приятель, настал час расплаты. Я больше не могу подкупать девчонок. Ситуация не та. Что скажешь, Фрэнки?
Фрэнк не нашелся с ответом и беспомощно взглянул на жену.
– Нечего на меня смотреть, – рассердилась Нэнси. – Я тебе не советчица. На мою помощь даже не рассчитывай.
Фрэнк заморгал.
– Я и не рассчитываю, – сказал он, повесив голову. – У меня прав на это нет.
Часть четвертая
Эпоха Авы
Ава Гарднер
К 1947 году отношения Фрэнка с женой окончательно запутались. Несмотря на все связи на стороне, Синатра продолжал по-своему любить Нэнси. Общение с ней и с детьми по-прежнему приносило ему радость.
– Папа изменился, – рассказывает Тина Синатра (родившаяся, к слову, лишь в 1948 году). – Его отлучки стали гораздо короче, он больше интересовался семьей. Днем играл с детьми. Вечером вывозил маму в свет: сначала ужинать, потом танцевать в «Киро» – клуб на бульваре Сансет. В общем, старался всячески вернуть былое. Свою природу ради этого подавлял.
Результатом этих стараний стала новая беременность Нэнси. На сей раз она решила рожать. Как Нэнси выразилась, у нее имелось «несколько аргументов в пользу того, что Фрэнк отныне предан семье». Конечно, Нэнси не слишком обольщалась; конечно, делала поправку на темперамент и нрав мужа. Однако надежда еще теплилась в ней.
Усилия на семейном фронте отнюдь не мешали Фрэнку вести двойную жизнь. Для Нэнси и детей имелся прекрасный дом в пригороде Лос-Анджелеса; для веселого времяпрепровождения был снят номер в голливудском отеле «Сансет Тауэр», где Фрэнк мог вместе с композитором Джимми Ван Хэйсеном, Сэмми Каном, прочими приятелями и женщинами весело проводить время. Узнав об этом, Нэнси предпочла не устраивать скандал. Какой смысл, если давать Фрэнку развод она всё равно не собиралась, а повлиять на него не могла? Нэнси утешалась детьми, да и сестры жили поблизости. Когда Фрэнк уделял ей время, она была счастлива. Когда Фрэнк развлекался своими силами, Нэнси терпела. Она давно уничтожила в себе мечту о верном муже. Те, кто был посвящен в дела семьи Синатра, вспоминают Нэнси как женщину, стоически переносившую личные поражения.
Однажды – мальчишник в «Сансет Тауэр» был в самом разгаре – Фрэнк и его приятели узнали, что в доме напротив живет блистательная Ава Гарднер. Изрядно подвыпившие мужчины вышли на балкон и стали звать:
– Ава, ты нас слышишь? Ава, мы знаем, что ты дома! Выходи! Выпей с нами пивка!
Ава долго терпела эти вопли, но потом всё же подошла к окну и помахала всей компании. Фрэнку такого знака оказалось более чем достаточно.
