Фрэнк в клубе «Копакабана»
В марте 1950 года Фрэнк Синатра заключил контракт с нью-йоркским клубом «Копакабана». Ава была с ним на Манхэттене. Они жили в отеле «Хэмпшир-Хаус». Пытаясь по крайней мере не выставлять связь с Синатрой напоказ, Ава поселилась в одном номере со своей сестрой Бэппи, а Фрэнк занял отдельный номер. От интервью у популярного журналиста Эрла Уилсона (уж конечно, его интересовала ситуация с Нэнси) Ава отказалась, сославшись на грипп. Зато распространила заявление:
– Я нахожусь в Нью-Йорке исключительно ради съемок в новом фильме. Фрэнки находится в Нью-Йорке ради выступлений в «Копакабана». Поскольку он теперь официально разъехался с женой, я не вижу криминала в том, чтобы появляться с ним на людях. Но, поскольку брак официально не расторгнут, считаю дурным тоном все спекуляции по поводу нашего совместного будущего. Одно я знаю точно: планы расстаться с Нэнси вошли в жизнь Фрэнка гораздо раньше, чем я.
Фрэнк подтвердил всё сказанное Авой и добавил:
– Наши свидания еще ничего не значат. Мне что, запрещено с женщинами встречаться? Я с женой разъехался и не намерен жить затворником.
На контракт с «Копакабана» Фрэнк возлагал большие надежды, ведь уже добрых пять лет он не давал концертов в ночных клубах такого уровня. Впрочем, более неудачный момент для этого трудно было и представить. Личные потрясения да и образ жизни (бдения до рассвета, алкоголь и табак) пагубно сказались на голосе Фрэнка. Теперь этот знаменитый голос звучал хрипло и грубо, да и диапазон заметно сузился. В клубе «Копакабана» Фрэнк давал по три выступления за вечер, пять раз в неделю выступал на радио, в промежутках умудряясь записывать пластинки. Положение свое он усугубил сам, согласившись на дневные шоу в театре «Кэпитол». Фрэнку нужна была работа, нужны были деньги – он ни от каких предложений не отказывался. Прибавьте к этому страх, что перед требовательной нью-йоркской публикой придется появиться отнюдь не в лучшей форме. Чтобы справляться с нагрузками и страхами, Фрэнк принимал столько седативных препаратов, сколько соглашался выписать врач.
Джимми Сильвани, работавший личным телохранителем Синатры, во время первого его выступления в «Копакабана» находился за кулисами. Сильвани вспоминает:
– Синатру тогда чуть не постиг нервный срыв. Он всё твердил: «Карьере конец, карьере конец. Я выдохся, а надо идти на сцену, к этим зрителям – которые ни пластинок моих больше не покупают, ни фильмов не смотрят». Синатра тогда таблетки горстями ел – и чтобы утром встать, и чтобы снять напряжение, и чтобы уснуть. По нашим нынешним временам его бы, наверное, в «Бетти Форд»
[7] упекли. Вот сколько проблем у Синатры было из-за таблеток! Вечером перед первым выступлением я заглянул в гримерку и вижу: сидит Синатра перед зеркалом и бубнит «Ты справишься, Фрэнк. У тебя получится, дружище. Просто выйди на сцену и пой, как ты умеешь». То есть он настраивал себя! Вот мне его жалко-то стало! Потом явилась Ава – и шасть в гримерку.
Ава, по словам Сильвани, встала позади Фрэнка, одну руку положила ему на плечо, а в другой у нее был бокал с коктейлем. Глядя на их отражение в зеркале, Ава провозгласила:
– Фрэнсис Альберт Синатра, ты – величайший шоумен, когда-либо ступавший по этой многогрешной земле. Я в тебя верю. Я тебя люблю. Ты молодчина. – Она подняла бокал, как бы чокаясь с отражением. – А теперь иди на сцену, Фрэнсис. Докажи, что я права.
Фрэнк воспрянул и говорит:
– Я это сделаю, детка. Я сделаю это для тебя.
Поднялся, повернулся к Аве лицом. Она улыбнулась, прильнула к нему. Фрэнк ее страстно поцеловал.
После его ухода из гримерки Джимми Сильвани заметил на туалетном столике телеграмму. Вот что было в ней написано: «Ни пуха ни пера на первом выступлении. С любовью, Нэнси».
В тот вечер, двадцать восьмого марта, Фрэнк был бледен. Казалось, под угрозой не только его голос, но и здоровье. Он начал вяло, и публика его почти не слушала. Зрители шушукались, не обращая внимания на сцену! Фрэнку даже пришлось обратиться к одной особо увлеченной разговором компании:
– Послушайте, леди, я вам, случайно, болтать не мешаю?
Кое-как исполнив несколько песен и не заслужив толковых аплодисментов, Фрэнк унизился до просьбы:
– Это – мой первый концерт в «Копакабана». Ну поддержите же меня!
– Просто сердце разрывалось на это смотреть, – позднее вспоминала Ава. – Зал не внял, никакой поддержки Фрэнку не досталось. Он из последних сил выбивался. Ньюйоркцы – народ избалованный. Им не угодишь.
Отзывы о первом концерте в «Копакабана» были сплошь нелицеприятные. Например, «Хералд трибьюн» написала: «Не знаем, временное это явление или так теперь и будет, да только музыка, некогда ввергавшая в транс малолеток (кстати, что-то с ними сталось?), – исчезла. Знаменитое горло отказывается выдавать сладкие звуки. Это уже не тот волшебный голос, которым мистер Синатра исполнял легендарную композицию «Ночь и день». Да и сам мистер Синатра изменился. Ушло мальчишеское обаяние, от которого, бывало, девчонки хлопались в обморок целыми пачками».
Прочитав несколько аналогичных статей, Фрэнк изрядно разозлился. «Чертовы писаки», – так по свидетельству секретаря Авы, Мэри Ласалль-Томас, он охарактеризовал журналистов.
– Ава говорила мне, что Фрэнк даже позвонил журналисту из «Хералд трибьюн» и давай его честить, – вспоминает Мэри Ласалль-Томас. – Ава как раз вернулась после шопинга, а Фрэнк по телефону распекает этого типа на все лады. Например, он сказал: «Вы, мистер, ни бельмеса в вокале не смыслите. Кто вам позволил на личности переходить? Я не против конструктивной критики, а у вас какой-то пасквиль получился».
После отповеди Фрэнк швырнул телефонную трубку, выдернул шнур из розетки, а телефоном запустил в стену, пробив в углу изрядное отверстие. Ава мигом включилась – схватила несчастный телефон и вышвырнула в окно. Они с Фрэнком подскочили к окну и смотрели, как телефон буквально чудом не обрушился на голову ни в чем не повинного прохожего. Зрелище вызвало у обоих какой-то жуткий восторг.
Разборка
Однажды Ава и Фрэнк повздорили за ужином. Как обычно, при нескольких десятках свидетелей. Фрэнк никогда не выходил без «свиты», включавшей людей, на него работавших, а также его друзей… и друзей его друзей, и репортеров, которым удалось проникнуть в круг избранных. Фрэнк даже не всех по именам знал. Не важно, какой кризис переживала его карьера – он оставался Фрэнком Синатрой и держал свиту шумную и досужую. Свита беспрестанно курила, пила, заигрывала с официантками и устраивала междоусобные потасовки, и всё под наблюдением Фрэнка – не самого счастливого повелителя не самых галантных придворных.
В тот вечер Ава приревновала Фрэнка к участнице кордебалета, каковой кордебалет занимался разогревом публики перед выступлением основного артиста.
