Фрэнк родился
Первого декабря 1915 года члены Ассоциации суфражисток собрались на сорок седьмую конференцию в отеле «Астор». Женщины надеялись, что в следующем, 1916 году они наконец получат право голоса. (На самом деле право голоса женщинам было предоставлено лишь в 1920 году.) В это время в Метрополитен-опера давали «Волшебную флейту»; в это время Этель Берримор репетировала главную роль в «Нашей миссис Макчесни»; в это время под слоганом «Самое впечатляющее действо, когда-либо измышленное человеческим разумом» шла рекламная кампания эпического фильма «Рождение нации», снятого В. У. Гриффитом. И всего за пять долларов (платишь сразу) и еще за пять каждый месяц можно было взять напрокат граммофон марки «Виктрола» и к нему целую пачку пластинок. Очень кстати – ведь приближалось Рождество.
Осенью 1915 года на Новую Англию обрушился небывалый снегопад. Он всё еще свирепствовал 12 декабря, когда в квартире на Монро-стрит Долли Синатра разрешилась от бремени мальчиком. Дом, где появился на свет Фрэнк Синатра, давным-давно снесли. Сегодня это историческое место отмечено кирпичной аркой и сине-золотой звездой на тротуаре – весьма странными атрибутами, если учесть общую запущенность этой части Хобокена. В центре звезды написано: «Здесь, на Монро-стрит, 415, 12 декабря 1915 года родился Фрэнсис Альберт Синатра по прозвищу Голос».
Роды были сложнейшие. Акушеру пришлось применить щипцы, чтобы извлечь младенца весом тринадцать с половиной фунтов [почти шесть килограммов] из тела матери, которая весила всего девяносто два фунта [менее сорока двух килограммов]. Младенец едва не умер в процессе; врач, успевший отчаяться, удивился, увидев, что он всё-таки жив. Однако у ребенка имелись серьезные повреждения уха, шеи и щеки, разрыв барабанной перепонки – всё оттого, что паникующий врач неумело и грубо орудовал щипцами. К несчастью, молодая мать тоже получила серьезные травмы и больше не могла иметь детей.
Чтобы заставить новорожденного дышать, его бабушка, миссис Гаравенте, имевшая большой опыт родовспоможения, держала внука под струей холодной воды до тех пор, пока не заработали слабые легкие. Наконец ребенок засучил ножками и закричал. Стало понятно, что он выживет.
– А потом все занялись спасением моей матери, буквально отложив меня в сторону, – как-то сказал Фрэнк Синатра. – Насколько я понимаю, жизнью я целиком и полностью обязан бабушке, ведь она единственная сохранила присутствие духа и способность действовать рационально. Если бы не бабушка, благослови ее господь, я бы просто не существовал.
Юной матери было всего девятнадцать лет, отцу – двадцать три. Ребенка назвали Фрэнсисом. (Второе имя, Альберт, не указано в метрике.) Крещение состоялось 2 апреля 1916 года по римско-католическому обряду в церкви Святого Франциска. Если верить бумагам из хобокенской библиотеки, Фрэнк получил свое имя по воле случая. В крестные отцы Долли и Марти выбрали сотрудника «Джерси обзервер», некоего Фрэнка Гэррика. Крестной матерью стала Анна Гатто. Во время таинства крещения священник спросил Гэррика, как его имя. Тот ответил: «Фрэнк». Рассеянный священник так и окрестил ребенка, хотя родители собирались назвать его Мартином.
Долли на крещении не присутствовала, поскольку еще не оправилась после тяжелых родов, и некому было вразумить невнимательного священника. Марти предпочел не устраивать скандал в церкви. Таким образом, малыш вступил в жизнь под именем Фрэнсис Синатра. Долли, когда узнала об этом, тоже не стала возражать. Она сочла, что имя Фрэнсис обеспечит мальчику полезную связь с крестным отцом-ирландцем (читатель помнит, что ирландцы в то время были «сливками» иммигрантского общества).
История хороша, ничего не скажешь. Долгое время она считалась правдивой. Однако это не так, и подтверждение тому – метрика, заполненная через пять дней после рождения Фрэнка, т. е. за несколько месяцев до крещения. В метрике написано «Фрэнсис Сенестро». Вообще имя Фрэнсис – единственное, что не перепутал клерк (явно не итальянец по происхождению). Во-первых, он исказил фамилию Синатра, во-вторых, фамилию Гаравенте, в-третьих, страной рождения отца ребенка поставил США, а не Италию.
Второе имя, Альберт, родители дали сыну неофициально. Таким образом, в исправленной метрике, появившейся двадцать три года спустя, написано «Фрэнсис А. Синастре». Опять ошибка!
Детство Фрэнка
Соединенные Штаты Америки официально вступили в Первую мировую войну 6 апреля 1917 года. Вскоре после этого в Хобокен стали прибывать солдаты, чтобы отплыть во Францию. Наряду с виргинским городом Ньюпорт-Ньюс Хобокен превратился в главный пункт отправки на всё время войны. До самого перемирия город находился под военным контролем. Солдаты стояли в карауле на пирсах, патрулировали улицы, выискивали сочувствующих немцам.
В это же время власти закрыли двести тридцать семь баров, находившихся более-менее близко от порта, и ввели сухой закон, сделав Хобокен первым городом в Штатах, испытавшим на себе все прелести запрета на спиртное. Правда, здесь правительство столкнулось с тотальным нежеланием местных властей сотрудничать. Люди хотели, как и раньше, употреблять крепкие напитки; наиболее сообразительные недурно зарабатывали на продаже коктейлей и пива. Таким образом, Нью-Джерси сделался неофициальным центром для всех несогласных с политикой правительства. Вскоре так называемые уважаемые люди, попросту – гангстеры, принялись искать – и находить – лазейки, производить и распространять алкогольные напитки, а подкупленные представители власти смотрели на это сквозь пальцы. Благодаря деньгам и связям гангстеры не знали страха и орудовали не только в Хобокене, но и на всём восточном побережье.
Марти и Долли Синатра – люди предприимчивые, инициативные – воспользовались ситуацией и сумели извлечь пользу из принципа невмешательства, которым руководствовалось правительство США. Иными словами, чета Синатра открыла собственный салун на перекрестке Четвертой улицы и улицы Джефферсона. Салун назывался «В гостях у Марти О’Брайана» и был зарегистрирован на имя Долли, поскольку Марти в то время работал в пожарной части Хобокена и не имел права держать свой бизнес. По воспоминаниям Фрэнка, Марти нередко помогал бутлегерам.
– Он был отважным человеком, – рассказывал Фрэнк во время выступления в Йельской школе права в 1986 году. – Ему платили за сопровождение грузовиков со спиртным. Работа не для слабаков – каждый такой грузовик норовили перехватить конкуренты. Мне тогда было года три, от силы четыре, но я хорошо помню, как однажды ночью в нашей квартире раздались странные звуки, стоны и крики. Наверное, отец сплоховал, вот и получил ранение в голову. Ему, что называется, раскроили череп, он всю кухню кровищей залил. Мама закатила истерику, после которой отец вышел из бутлегерского бизнеса. Вскоре они с мамой и открыли салун.
Как владелица бара, Долли свела знакомство с целым рядом «уважаемых людей», в частности, с сицилийцем Уокси Гордоном – крупной фигурой в криминальном мире, обитавшей по соседству.
– У них [четы Синатра] имелась необходимая поддержка, благодаря которой существовал их бар, – вспоминал один из друзей семьи. – Сами подумайте, что значит владеть баром во времена «сухого закона». Не стоит обманывать себя – без влиятельных знакомых в соответствующих кругах такое заведение не продержалось бы. А Долли – та за словом в карман не лезла. Неустрашимая была женщина!
