Впрочем, Синатра молодился не только в песнях. Его терзал ужас перед неизбежной старостью. Особенно Синатра был недоволен своими волосами. Накладки из искусственных волос он ненавидел, однако носил, чтобы скрыть залысины. Он даже согласился на пересадку волос; увы, трансплантат не прижился. Вдобавок всегда стройный, худощавый Синатра начал набирать вес. Виня во всем калорийные итальянские кушанья, он тем не менее категорически отказывался садиться на диету. А еще Синатра стал быстрее уставать. Прошли те времена, когда он мог ночь напролет пить и куролесить с приятелями, а наутро, свежий и бодрый, отправлялся на студию или на съемочную площадку. Подводил и знаменитый голос – многолетнее курение (Фрэнк предпочитал сигареты «Кэмел») пагубно сказывалось на голосовых связках. Когда-то давно ему поставили диагноз – маниакально-депрессивный синдром; теперь приступы депрессии посещали Фрэнка чаще и протекали тяжелее, а за время редких просветов он не успевал восстановиться.
Он по-своему боролся с надвигавшейся старостью – часто бывал на людях и встречался сразу с двумя молодыми актрисами. Одной из них, Кэрол Линли, было двадцать девять лет, второй, Пегги Липтон, двадцать пять. (К слову, Пегги Липтон снималась в сериале «Отряд “Стиляги”».) Обе девушки с радостью ответили на ухаживания Синатры, и какое-то время ему удавалось совмещать своих возлюбленных.
Потом возникла новая проблема. Правая рука Фрэнка, годами сжимавшая микрофон, стала болеть. Он решил, что это артрит. Но это оказался синдром Дюпюитрена – сокращение ладонного сухожилия. Фрэнк жаловался на «адскую боль». В результате кисть как бы вывернулась. Понадобилось хирургическое вмешательство.
– Может, мне просто пора на покой? – всё чаще повторял Фрэнк. – Может, у меня всё в прошлом? Может, я своё отпел и отыграл?
Фрэнку было чем гордиться, у него хватало творческих удач. Говоря о «покое», он явно утрировал. Другое дело, что историей стал сам стиль, в котором работали Фрэнк и его друзья вроде Дина Мартина, Сэмми Дэвиса и Джои Бишопа. Новое поколение американцев (платежеспособная аудитория) предпочитало принципиально иную музыку. Последним бастионом «старой гвардии» во главе с Синатрой оставался Лас-Вегас. Только там артистов ждала проверенная временем публика. Но даже и в этом городе случались провалы.
– Папа говорил, это конец эпохи. И он был прав, – вспоминала Нэнси. – Действительно, эра Синатры в шоу-бизнесе завершилась.
В марте 1971 года Фрэнк немало удивил публику, объявив о своем уходе из шоу-бизнеса. Что касается родных и друзей, они таких обещаний достаточно наслушались. Фрэнк заранее подготовил речь: дескать, за тридцать лет поездок и гастролей он «редко имел возможность задуматься, почитать книгу, покопаться в себе», а ведь у каждого мыслящего человека есть нужда «полежать под паром, как пахотное поле», каждому необходима «длинная пауза для осознания перемен, что происходят в мире».
Близкие понимали: Синатра измотан годами гастролей, на самом деле ему не покой нужен, а перерыв в работе.
– Отец, по моему мнению, слишком бурно на всё реагировал, – вспоминает Фрэнк Синатра-младший. – Но он был не готов завершить карьеру. Не был готов поставить крест на музыке и пении. Это даже в его словах чувствовалось. Отец говорил, ему нужна «длинная пауза». А пауза – это перерыв, никак не конец.
По прошествии времени стало ясно, что концерт тринадцатого июня 1971 года в Лос-Анджелесе был заявлен как «прощальный» исключительно в рекламных целях. Уже через пять месяцев Фрэнк вновь вышел на сцену собирать деньги на Итало-американскую лигу гражданских прав. Тем не менее «прощальный» концерт, устроенный в пользу Фонда игрового кино и телевидения, собрал восемьсот тысяч долларов. На нем побывали такие крупные политические фигуры, как вице-президент Спиро Агню с супругой, губернатор Калифорнии Рональд Рейган с супругой, советник президента Генри Киссинджер; а также звезды шоу-бизнеса, например, Кэри Грант, Джек Бенни, Дон Риклс, Розалинда Расселл.
Также присутствовала первая жена Фрэнка и все трое его детей. Фрэнк тщательно подобрал песни: в названном порядке звучали «Всё или ничего», «Ты вошла в мою плоть и кровь», «Я больше никогда не улыбнусь», «По-моему», «Это жизнь» (All or Nothing at All, I’ve Got You Under My Skin, I’ll Never Smile Again, My Way и That’s Life). Исполнив эти композиции, Фрэнк как бы вкратце поведал о своей жизни, тридцать лет которой были отданы музыке. Четырежды во время концерта Синатре устраивали овации. Весь зал вставал с мест, как один человек, взрывался аплодисментами. В статье для журнала «Лайф» Томми Томпсон писал: «Синатра, по его признанию, построил свою карьеру на песнях для баров и салунов. Сказав так, он тихо добавил: “И такой же песней я свою карьеру завершу”. Затем, без перехода, Синатра запел “Глаза ангела” (Angel Eyes) – песню, идеально подходящую для финала. По распоряжению Синатры в зале и на сцене потушили свет, и лишь один луч был направлен на певца, выхватывал из темноты его силуэт, повернутый к залу в профиль. Посреди песни Синатра закурил сигарету, и его окутал дым. Прозвучала последняя строчка: “Простите меня, я исчезаю”. И Синатра действительно исчез. Никогда – ни до ни после – я не видел на сцене ничего столь же впечатляющего».
– Пап, это не конец, – уже в гримерке заявил отцу двадцатисемилетний Фрэнк Синатра-младший.
– Нет, сынок, конец, – твердо сказал Синатра. – Это конец, Фрэнки. Я не вернусь на сцену.
Фрэнки покачал головой.
– Миру нужен Фрэнк Синатра, папа. Мир не даст тебе уйти, даже не рассчитывай.
Фрэнк мягко улыбнулся сыну, обнял Нэнси, свою первую жену.
– Видишь? Наш мальчик, похоже, всё знает.
– Так и есть, – сказала Нэнси. – Наш Фрэнки понимает, о чем говорит.
Часть двенадцатая
Жизнь с Барбарой
Барбара Маркс
Барбара Маркс, жена известного комика Зеппо Маркса (настоящее имя – Хьюберт), выступавшего в коллективе «Братья Маркс», вспоминает, что первое личное впечатление от Синатры получила, когда он пригласил супругов Маркс к себе на виллу «Маджио» в городе Пиньон-Крест. Собирались играть в шарады. Марксы имели дом по соседству с Фрэнком в Палм-Спрингз, Фрэнк давно дружил с Зеппо. Итак, гости собрались, разделились на две команды. Каждая команда выбрала табельщика из команды соперников. Фрэнк лично выбрал на эту роль Барбару, с которой был знаком лишь постольку, поскольку она являлась женой его приятеля. Барбаре были вручены массивные бронзовые часы.
По обычаю игра началась в четыре утра. Фрэнк очень старался, но его усилия изобразить надпись на пачке сигарет «Курение вредит вашему здоровью» разбивались о непонимание команды (включавшей комика Пэта Генри и бейсболиста Лео Дурочера).
– Время вышло! – торжествующим тоном объявила Барбара.
Фрэнк, ненавидевший проигрывать, метнул на нее гневный взгляд и спросил:
– Кому это взбрело назначить вас табельщиком?
– Вам и взбрело! – звонко ответила Барбара.
