Но той зимой, в первый год знакомства с Майлсом, Меган поместили в палате на другом этаже. Медсестра называла ее муковисцидозницей, и это раздражало. Меган волновалась, понимая, что Майлсу придется узнать, какова ее болезнь на самом деле, и она пыталась сгладить тяжелое впечатление шутками, подчас довольно неуклюжими. Например, однажды, когда он сел на край ее кровати, она вскрикнула, притворившись, что он случайно выдернул катетер из вены. В другой раз она спряталась в туалете, чтобы внезапно выскочить и напугать Майлса. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя… И он остался.
Он влюбился в улыбку Меган, в ее неисчерпаемый оптимизм и невероятную энергию. К тому времени, когда он сделал ей официальное предложение, муковисцидоз стал частью и его жизни. Он рассказал мне, что осознает всю серьезность диагноза жены и понимает, что ухудшение может произойти в любой момент. Майлс, учитель физики в средней школе, обладает редкой невозмутимостью и всегда спокоен (один из лечащих врачей Меган называет его ее скалой), но мне он признался, что безмятежное отношение к болезни жены — всего лишь маска.
Последняя госпитализация Меган не на шутку испугала Майлса. Она заболела, заболела очень серьезно, с температурой под 40 °С и ужасной слабостью. Она не могла самостоятельно встать с постели. Врачи диагностировали абсцесс легкого и назначали один антибиотик за другим, список побочных эффектов становился все длиннее. Обычно через несколько дней после госпитализации Меган уже чувствовала себя настолько хорошо, что Майлс приглашал друзей, заказывал пиццу и устраивал небольшой праздник в палате. На этот раз все было по-другому. У Меган ухудшилась функция почек, а для дыхания ей требовался кислород. Она едва могла ходить. Навещать ее в больнице она позволила только самым близким родственникам.
Домой Меган вернулась слабой и исхудавшей. Произошедшее сильно ее потрясло. Она находилась дома уже несколько месяцев, когда мы встретились, но и к тому времени она не избавилась от ощущения, что балансирует на лезвии бритвы. Что-то непоправимо изменилось. Никто теперь не ставил никаких точек, но Меган и сама почувствовала, что функция легких будет неуклонно ухудшаться. Госпитализации станут чаще, а состояние во время каждой из них будет все хуже и хуже. Это будет случаться снова и снова, как бы тщательно она ни мыла руки, как бы старательно ни занималась спортом и как бы аккуратно ни соблюдала лечебный режим. Это ее будущее. Настанет день, когда придется всерьез рассмотреть пересадку легких. Кроме того, Меган подумывала перейти на неполную ставку или вовсе уйти с работы. Работа стала частью ее личности и самоидентификации и, может быть, давала ощущение, что болезнь не смогла ее сломить. Меган была заместителем директора по учебной работе в Провиденс-колледже, том самом, который она окончила когда-то. Дни в кампусе были трудными и долгими, полными многочисленных встреч со студентами, которые требовали ее внимания. Меган любила свою работу, но не была уверена, что ей хватит сил и работать, и справляться с болезнью.
Что ей отвечать, если кто-то спросит: «Чем ты занимаешься?» Когда-то этот вопрос казался очень простым. Несколько возможных ответов она вслух перебрала при Джен во время лечебного массажа. Говорить, что ничем, или лучше сказать, что она уволилась? Нужно подобрать правильные слова.
Сидя в гостиной, я задумалась под звук ритмичных постукиваний Джен по спине Меган. Я не смогла устоять перед соблазном мысленно поставить себя в подобную ситуацию и понять, как бы это повлияло на мои ожидания от будущего. Конечно, это невозможно, я не могу представить себя на месте этой замечательной женщины, потому что росла с ощущением, что впереди безграничная жизнь, а Меган с раннего возраста знала, что жизнь ее будет короче, чем можно надеяться. Тем не менее она долго оставалась достаточно здоровой, чтобы выбрать интересующую специальность, найти подходящую работу и построить успешную карьеру. К середине четвертого десятка она уже могла пожинать плоды пройденного пути и рассчитывать на дальнейшее продвижение. По существу, как раз сейчас и должно было начаться движение вверх по карьерной лестнице. Но, когда начальник предлагал Меган место в национальном комитете или должность преподавателя на курсах повышения квалификации, она неизменно отказывалась, хотя и хотела бы воспользоваться открывшимися возможностями. Реальность не оставляла выбора. Меган не была уверена, что ее легкие будут так же хорошо работать в следующем году, она не знала, когда случится и насколько долгой будет следующая госпитализация. Да, она всю жизнь жила с заболеванием, требующим регулярно мыть руки и не приближаться к больным, чтобы не заразиться какой-нибудь инфекцией. Однако никогда еще болезнь не ограничивала ее в такой степени, как теперь.
До потрясения, вызванного последней госпитализацией, они с Майлсом задумывались о ребенке. Меган долго считала, что беременность для нее полностью исключена. Трудно планировать рождение детей, если не рассчитываешь долго жить после 30 лет. Но специалист по беременности высокого риска рассказал Меган и Майлсу, что существенных противопоказаний у Меган нет, и пара преисполнилась осторожным оптимизмом. Может статься, у них все же будут дети и полноценная семья. Потом Меган стало плохо, она лежала в больнице, и, хотя она благополучно вернулась домой, вышла на работу и набрала прежний вес, она стала уклоняться от вопросов друзей и коллег о детях. Как отразится беременность на работе легких? Что, если в следующий раз болезнь окажется тяжелее и ей не удастся оправиться?
Когда Меган впервые заговорила об усыновлении ребенка, Майлс, в общем, поддержал ее, но предложил еще подумать, хотя она и сама понимала, что это тоже не выход из положения. Даже без беременности функция легких будет ухудшаться, и она не сможет должным образом ухаживать за маленьким ребенком. Они с Майлсом обсудили и это. Со временем ему придется брать на себя все большую долю заботы о ребенке, и, вполне возможно, в конце концов Майлс будет воспитывать его один. Увидев, как Майлс общается со своими учениками, Меган поняла, что он станет замечательным отцом, и ей хотелось, чтобы он попробовал себя в этом качестве. Но им было трудно оценить свои возможности. Когда умерла мама Меган, это опустошило ее. Как решиться подарить детям семью, зная, что в любой момент она может заболеть и навсегда их покинуть?
Меган пережила срок, отпущенный ей врачом. Она прошла множество этапов, которые когда-то казались невозможными: самостоятельная жизнь в кампусе, а потом в Нью-Йорке; отношения с мужчинами, когда ей нужно было ежедневно вводить антибиотики; замужество. Она даже осмелилась задуматься о празднике по поводу немыслимого ранее сорокалетия (никаких грандиозных вечеринок, просто ужин в приятном местечке). Но, вероятно, ребенка она себе позволить не может. Пока достаточно того, что она каждый день ходит на работу, возвращается домой и ужинает с мужем. Меган сказала, что благодарна судьбе за эти заурядные вещи, которые она так любит. Может быть, ничего большего и не нужно.
На некоторое время она замолчала. Я сидела и слушала хлопки по ее спине. Я слышала ее кашель, слышала, как она сплевывает в чашку мокроту. Эта процедура повторится завтра и послезавтра. «Во всяком случае сейчас я чувствую себя хорошо», — улыбаясь, говорит Меган. Утром того дня она успела позаниматься на беговой дорожке. Требовали внимания предстоящие дела. Через пару месяцев они с Майлсом поедут в отпуск в Мексику. Несмотря на неизбежные опасения (вдруг ей станет плохо во время путешествия, и рядом не будет врачей?), она планировала загрузить несколько бестселлеров в электронную книгу и насладиться отдыхом с мужем. Погода будет солнечной, а песок теплым. «Мне нравится путешествовать, и неизвестно, сколько времени мне еще отпущено, — сказала она. — Так какой еще выбор я должна делать?»
