– Ты обидела гостя. – Вопреки ожиданиям королева не спешила спасать чадо. – И его защитница обидела тебя.
– Пф-ф-ф, – надула принцесса щеки, пропустив поучения мимо ушей. – Круглая подушка, ты сама напросилась! – выпалила она на одном дыхании, и Миранда ощутила, как поднимается ветер. Миг спустя с неба на Лацерну камнем обрушилась птица, сметая обидчицу с принцессы, словно перышко. Королева, наблюдая, как ее дочь резво вскочила на ноги, недовольно покачала головой. Она подозревала, что весь азарт, присущий Орлам, достался ее младшему ребенку.
Будь Айя и Джонас взрослее, их первая встреча закончилась бы иначе. Но в пылу праздника дети быстро забыли обиду – прошло всего полдня, а наследники двух семей, одногодки с разницей в четыре дня, уже сдружились против близнецов Куниц, отвоевывая у них песочницу. Для детей куча песка и пара досок стали замком, куда более прекрасным, нежели тот, в котором жил король. А деревянный меч, подаренный Джонасом принцессе в честь дня Оновления (точная копия его собственного!), – оружием, от которого падет любой враг. Две деревяшки и одинаковый задор в пылу детской, но такой настоящей битвы послужили фундаментом крепкой дружбы.
Миранда, пользуясь увлеченностью детей, увела их защитников в конец сада, к насестам, и приковала драконьи и орлиные лапы длинным жгутом к перекладине.
– Перестаньте волноваться за них сверх меры. Дайте им учиться на своих ошибках.
Затем Миранда двумя пальцами аккуратно притронулась к холке защитницы дочери.
– Упала – пусть поднимется сама. – Опустив взгляд на Лацерну, она добавила: – Получив один удар, от второго попробует увернуться. Ваше присутствие – благо, но будь его хоть на каплю больше меры, дети останутся птенцами, не способными выбраться из вашей тени.
* * *
Прошли месяц после пожара, который унес десятки жизней на юге столицы, и всего пара дней после суда над принцессой – после ее оправдания. Но прощение не могло вернуть потерянные жизни или стереть из памяти ребенка пережитые дни. Как бы ни старались лекари, новоиспеченная наследница трона не могла совладать с собой. Потому Миранда, проигнорировав наставления лекарей, вывезла дочь за пределы дворца, подальше от затхлой скорби и уныния, в дом Драконов.
Пока родители Джонаса потчевали королеву успокоительным, а Айя плакала навзрыд, стуча кулаками по ногам, мальчик думал о том, что больше не может молчать. В детской комнате их с принцессой оставили вдвоем, и Джонас решил признаться во всем подруге, а после подумать, как сказать правду маме.
– У меня нет магии, – слетели с губ слова, и драконий сын сам поначалу не поверил, что смог произнести их вслух. Айя даже прекратила рыдать. Подняла свои опухшие глазищи и посмотрела так, словно он вдруг превратился в теленка. Что странно, девочка поверила сразу. А спустя мгновение подползла поближе, вцепившись в его руки своими потными ладошками.
– Не врешь? – спросила принцесса, словно пытаясь дать другу шанс на отступление, но Джонас отрицательно покачал головой. Он точно знал. Ощущал пустоту внутри себя, которую нельзя было заполнить ничем, будь то новые игрушки или яркие приключения. В груди у него зияла огромная невидимая дыра – там, где должна теплиться магия, подаренная Владыками. Похоже, его перо в Вечном Океане Санкти обошли стороной. Пропущенная секунда, перевернувшая жизнь целого человека.
– Но тебя… – проскулила Айя, прикусывая губу. – Тебя же убьют! – вырвалось у принцессы, и она прижала ладони ко рту. – Монахи заберут и убьют. Как моего брата, – добавила наследница, глядя сквозь пальцы.
Джонас наклонился ближе к подруге. Удивительно, но страх, такой сильный пару минут назад, утихал, словно уставшее море в последний день шторма. Он сказал. Он смог.
– Мама говорила, что твой брат умер от лихорадки. – Видя, как девочка зажмурила глаза, пытаясь вновь не разрыдаться, Джонас опасливо добавил: – Убили?
Айя молча кивнула.
– У него тоже была дыра тут? – Драконий сын ткнул пальцем себе в грудь, и Айя, помедлив, согласилась.
Джонас замолчал, пораженный тем, что ожидало его впереди. Смерть не казалась ему чем-то реальным и пугающим – она скорее походила на далекое, иллюзорное путешествие, из которого он однажды не вернется. Только не сейчас – позже.
– Не говори никому, – приказала принцесса, и мальчик нахмурился. Разве их не учили, что врать – это плохо? Владыки уж точно не одобрят.
– Молчи. Если скажут показать, что умеешь, все равно молчи. Или скажи «Не могу!» и убегай. Даже маме так говори, и брату, и няне, и учителям брата. Всем-всем!
– А куда мне бежать? – робко поинтересовался драконий сын.
– Ко мне беги, – бойко ответила Айя, поднимаясь на ноги. Принцессе сейчас не хватало только большой короны на голове и мантии за плечами – точь-в-точь ее отец перед народом. Правитель, не знающий страха. – Я любого от тебя отгоню.
* * *
Джонас никогда не испытывал такого удивления. Он даже забыл, что хотел взять у Мейсона чашку, ведь в руке, протянутой к брату, появился маленький огонек. Самый настоящий! Мейсон даже отошел назад, чтобы случайно не спугнуть брата.
«Милостивые Санкти, пусть это будет не сон!»
– Ма-а-м, – протянул мальчик, боясь пошевелиться. Вдруг огонь над рукой исчезнет? – Мама, смотри!
Радость в голосе сына заставила хозяйку дома обернуться и резко подняться со стула.
– Милостивые Владыки, мой мальчик наконец получил свой дар! Огонь, о Санкти, Джонасу подвластен огонь! – Женщина радостно всплеснула руками.
Небольшой зал, где сегодня Драконы к обеду принимали гостей, наполнился радостными голосами – все спешили поздравить наследника с первым проявлением магии. Куда ни глянь, Джонас всюду видел довольные лица – словно яркие всполохи, они слегка расплывались перед глазами. К собственному удивлению, драконий сын понял, что плачет. Неужели он был неправ? Громадное облегчение накрыло его снежной лавиной. Каждая натянутая до предела струна в его душе ослабла. Только сейчас он понял, насколько сильно был напряжен все эти годы. А Владыки… Он больше ни разу не посмеет упрекнуть их в жестокости. Не усомнится в их честности и будет жить, каждый день вспоминая об их щедрости; о том, что они дали ему возможность быть нормальным. Не хуже папы, не хуже брата – таким же, как все!
Вот доказательство, огонек в руке – красивый, совсем не горячий язычок пламени парит выше кожи, над линией жизни. За ним с высокого стеллажа следят янтарные глаза Лацерны. Защитница не сводит с пламени настороженного взгляда, словно опасаясь, что эта магия способна причинить вред.
«Глупая, разве может собственный дар навредить хозяину? Он ведь мой, точно мой!»
Но почему-то совсем не ощущается таковым – наследник Драконов даже тянет руку вперед, ведомый нахлынувшим страхом. Ладонь сдвинулась, а огонек остался на месте и спустя секунду потух. За спиной Джонаса, среди гомона довольных голосов, отчетливо послышался кашель принцессы.
