Маргарита рассказала о гибели своих белых лошадок и опять заплакала.
– Они были такие милые… – пробормотала она, – и я их очень любила…
– У моей Маргариты – нежное сердце, – отозвался король. – Но не надо плакать – мне больно видеть ваши слезы. У вас появятся другие лошадки, а мы возблагодарим Бога, что с нами не произошло никакой беды.
Принцесса смахнула слезы и сказала, что благодаря ему чувствует себя счастливой.
– Ну, – улыбнулся король, – вы еще ничего не знаете о счастье. Погодите, пока мы поженимся на глазах у моего народа. – Он хлопнул в ладоши. – Нельзя ли нам послушать музыку? Я думаю, дорогая, вы любите ее не меньше, чем я.
Заиграли менестрели, и король попросил Маргариту потанцевать для него с леди Суррей, как в Далките, и принцесса с радостью выполнила просьбу. Глядя на счастливое личико, которое всего минуту назад было таким печальным, король думал, что Маргарита, в конце концов, просто ребенок.
Будучи большим любителем музыки, Яков сам захотел что-нибудь сыграть и действительно мастерски исполнил на клавикордах небольшую пьесу. Маргарита захлопала в ладоши и объявила, что никогда не слышала столь прекрасной игры. Потом король взял лютню и сыграл для нее такую нежную мелодию, что девушка была совсем очарована.
– Я уверен, – заметил Яков, – что здесь найдутся и другие, кто мог бы усладить наш слух.
Маргарита знаком велела сэру Эдварду Стэнли сыграть на клавикордах и спеть.
– Чудесная английская баллада, – одобрил исполнение король и взглянул на одного из дворян, сопровождавших его в Ньюбэттл. – А теперь спойте дуэтом, – приказал он.
И они спели, причем голоса сливались в столь совершенной гармонии, что все присутствующие восторженно зааплодировали. Но хлопали они не только пению, а еще и тому, что дуэт оказался символом зарождающегося союза между двумя странами.
И опять Якову пришлось оставить невесту. Уходя, он шепнул Маргарите:
– Как я хотел бы провести эту ночь с вами! – Король почти не лукавил – девушка была так молода и свежа, а он устал от любовницы, появившейся после смерти Маргариты Драммонд. – Увы, короли и королевы вынуждены подчиняться созданным для них правилам… как бы им ни хотелось поступить иначе.
Горящие щеки и блеск глаз Маргариты яснее всяких слов говорили, что она разделяет желания короля.
– Всего несколько дней… – прошептал он.
– Да, несколько дней, – повторила принцесса. Она настояла па том, чтобы проводить Якова до коня, и король вместе со своими дворянами и невестой покинул дворец.
Яков еще раз обнял Маргариту, а потом вскочил в седло, не ставя ногу в стремя, – ловкость, вызвавшая общий восторг. Он повернулся, снял шляпу и, отвесив невесте поклон, ускакал прочь, во тьму.
Эти дни королевских ухаживаний стали самыми счастливыми из всех, что знала Маргарита. Король верхом приезжал в Ньюбэттл, девушка играла для него на лютне и клавикордах, а он – для нее; и все замечали, насколько внимателен к Маргарите король – вплоть до того, что в ее присутствии всегда остается с непокрытой головой.
В замке неизменно велись беседы и звучала музыка, а потом наконец настал тот августовский день, когда Маргарите предстояло торжественно въехать в Эдинбург.
Придворные дамы одевали принцессу в платье из золотой парчи, отделанное черным бархатом; украшали ее шею жемчугами и драгоценными камнями, когда графиня Суррей явилась доложить, что прибыл подарок от короля. Это были две лошадки взамен потерянных при далкитском пожаре.
Маргарита запрыгала от радости.
– Знаете, я уверена, что у меня самый лучший муж на свете! – объявила она.
Дамы переглянулись. Да, Яков и вправду был красив, обаятелен, учтив и добр, но о нем ходили кое-какие скандальные слухи, и леди склонялись к мнению, что оные возникли не на пустом месте. Вот ламы и гадали, как поступит их восторженная и своенравная маленькая принцесса, обнаружив, что для пересудов есть основания.
Хорошо хоть пока она могла наслаждаться неведением.
Яков встретил Маргариту, следовавшую в карете, па пути к столице. И вновь при виде короля девушка пришла в восторг – он выглядел поистине великолепно: камзол из золотой парчи слегка приоткрыт, так что виднелась пурпурная бархатная подбивка; края оторочены мехом черной выдры; атласный жилет сплошь расшит жемчугом и драгоценными камнями, вдобавок алые чулки прекрасно дополняли цветовую гамму. И король так прекрасно смотрелся верхом на коне, чьи седло и упряжь отливали золотом, а поводья и налобник сверкали серебром.
Яков спрыгнул с коня и, подойдя к карете, поцеловал Маргариту, потом снова вскочил в седло, развернулся и поскакал у дверцы, а свитский дворянин, вынув королевский меч из пурпурных бархатных ножен, торжественно вез его перед королем.
Яков улыбнулся Маргарите.
– Готовы ли вы въехать в свою столицу? – спросил он.
– Я мечтаю об этом!
– Я собираюсь посадить вас к себе па коня, – продолжал король. – Будет ли вам приятно и удобно, если я так поступлю?
– Вы хотите сказать, что я буду сидеть у вас за спиной?
– Почему бы и нет? Я хочу этого, и народ – тоже. Вам не будет страшно на таком норовистом коне, как мой?
– Я ничего не испугаюсь рядом с вами.
– Ах, Маргарита, – пробормотал король, – вы слишком доверчивы. – Он нахмурил брови. – Я никогда не простил бы себе, вздумай копь вас сбросить, – продолжал монарх, потом велел одному из своих людей сесть сзади, чтобы проверить, как скакун воспримет лишний вес.
Когда стало ясно, что коню это не понравилось, король покачал головой:
– Нет, я не стану рисковать. Приведите одну из лошадей королевы.
Лошадку привели, и, когда король сел на нее, а Маргарита устроилась сзади, оба наконец могли вступить в Эдинбург.
Но, прежде чем процессия достигла города, им предстояло многое увидеть, ибо король решил, что народ должен оказать его невесте королевский прием. На лужайке, примерно в миле от города, следовало остановиться и оцепить турнир между двумя рыцарями, устроенный в их честь, а когда турнир завершился, выпустили ручного оленя, за которым бросилась гончая.
Похоже, весь Эдинбург вышел посмотреть на свадебные увеселения, так как вдоль дороги стояли толпы людей, приветствовавших короля и королеву.
Потом навстречу вышли Серые братья с крестом и какими-то святыми реликвиями жутковатого вида, каковые королю и королеве надлежало облобызать. Потом, когда они приблизились к воротам города, трубачи, сопровождавшие Маргариту, задули в фанфары, а шотландские менестрели и волынщики присоединились к ним, заиграв нечто бравурное.
«Ангел» преподнес новоявленной королеве ключи от города, Маргарита с улыбкой приняла их и, повернувшись, увидела, что ей протягивают драгоценную реликвию – руку святого Джайлса. Святыню эту опять-таки полагалось поцеловать.
