Прямо на них плыл русал с мотыгой наперевес. Даже в неверном вечернем свете орудие опасно поблескивало.
Нила завертела головой: справа и слева из-за деревьев выплывали другие русалы с косами и вилами в руках – все одеты в лохмотья, губы решительно сжаты.
– Кажется, они нам не рады, – пискнула Нила.
– Ни капельки, – согласилась Серафина.
– Приготовьтесь, – скомандовала Лин. – По моему сигналу плывите вперед.
– А если они погонятся за нами? – спросила Нила.
– К счастью, мы можем от них оторваться. Судя по их виду, им не хватит выносливости для долгой погони. Так, готовы? Раз, два…
Внезапно русал с мотыгой опустил орудие, склонил голову и закричал:
– Да здравствует Серафина, принцесса Миромары!
Один за другим все остальные последовали его примеру. Сжав правую руку в кулак, они ударяли себя в грудь и салютовали принцессе.
– Славься, Серафина, принцесса Миромары!
– Да здравствуют Мерровинги!
– Смерть тирану Трао!
Нила покосилась на Серафину: заклинание иллюзио снова успело выветриться.
Русал с мотыгой подплыл к ним, поклонился и сказал, что его зовут Константин.
– Простите нас, принцесса, мы вас сперва не признали. В этих водах шныряют Всадники смерти.
Серафина огляделась кругом, рассматривая собравшийся вокруг народ, который все прибывал. Ей целовали руки, взывали к богам, молясь о ее здравии, запинаясь, но с большим чувством рассказывали, что с ними стряслось.
– Я уехал из дому, родственников навещал, а когда вернулся, деревня опустела. Никого не осталось, ни единой живой души…
– Они нагрянули ночью…
– Куда они подевались?
– Почему, принцесса? Почему они забрали мою семью?
– Помогите нам их найти. Прошу, помогите.
Так Серафина, Нила и Лин узнали, что Всадники смерти забрали почти всех жителей деревни, оставили только некоторых мужчин для работы во фруктовых садах.
– Принцесса, говорят, ваш дядя бежал и собирает на севере армию гоблинов-кобольдов. Это правда? Вы получали от него весточку? – с надеждой спрашивал Константин.
Серафина покачала головой:
– Нет. Ничего.
– А что с королевой Изабеллой?
Нила заметила, что при упоминании матери глаза подруги потемнели от боли.
– Я надеюсь, она еще жива, но наверняка этого не знаю. Боюсь, пока мы предоставлены самим себе. Мы путешествуем, чтобы найти того, кто поможет победить затаившееся в водах зло, – ответила Серафина.
Константин кивнул, стараясь скрыть разочарование, потом сунул руку в карман, вытащил медный каурик и протянул его принцессе.
– Я не могу этого принять, – запротестовала она.
Константин не слушал, как и все остальные. Крестьяне отдали русалочкам все, что у них было. Немного морских червей, завернутых в лист бурой водоросли, – для кого-то из них это была вся еда на день. Драгоценная серебряная костянка. Три водяных яблока, которые удалось спрятать от Всадников смерти. Пригоршня песчаных орехов.
Принцесса посмотрела на подарки, которые чуть ли не силой пихали ей в руки ее подданные, потерявшие все, и с трудом проглотила ком в горле. Нила знала, что подруга еле сдерживает слезы. Она понимала: Серафине тяжело принимать у этих несчастных последние монеты и остатки еды, но не взять – значило глубоко оскорбить.
– Спасибо, – дрожащим голосом произнесла Серафина. – Благодарю вас всех. Обещаю… нет, я клянусь сделать все, что в моих силах, чтобы вам помочь. Если мои мать и дядя до сих пор живы и я найду их, то расскажу, что с вами случилось. Они найдут ваши семьи, я знаю, что найдут.
Крестьяне радостно закричали. Серафина еще раз поблагодарила их, и, распрощавшись, русалочки снова тронулись в путь. Нила заметила, что Серафина притихла, и спросила:
– Что случилось?
– Они кланялись мне, обнимали и целовали меня, а я этого не заслуживаю. Я вообще ничего не заслуживаю.
– Ты подарила им нечто важное, – возразила Нила. – Дала им надежду.
Серафина покачала головой.
– Я расточала пустые обещания, только и всего.
– Послушай-ка, Серафина, – резким тоном заговорила Лин. – Эти крестьяне приветствовали вовсе не твоих дядю и мать. Они хлопали тебе.
– Они просто выказывали уважение короне, только и всего.
Над ними, заслонив солнце, проплыл большой косяк шэдов
[32]. Внезапно сгустившаяся темнота показалась Ниле зловещей: мрак еще больше усугубил напряжение между Серафиной и Лин.
Лин глубоко вздохнула и сказала:
– Ты тешишь себя надеждой и знаешь это, не так ли, Серафина? Я про то, что люди говорят о твоем дяде – якобы он на севере. Он был во дворце, когда город пал, как и твоя мать. Больше нам ничего не известно, все остальное лишь слухи. Еще мы знаем, что твою мать очень серьезно ранили. Ты мне сама так сказала. Она могла и не выжить…
– Прекрати, – судорожно выдохнула Серафина.
– Я должна, – возразила Лин. – Омнивоксы говорят на всех языках. Мой дедушка тоже был омнивоксом, и он сказал мне, что вместе с даром говорения на других языках приходит ответственность. Мы должны не просто произносить слова, мы обязаны говорить правду. Сейчас у нас только одна цель: добраться до йеле. А что будет потом, после того, как йеле расскажут нам то, что хотели? Ты же не собираешься прятаться у них вечно? Куда бы мы ни поплыли в этом королевстве – в твоем королевстве, – народ страдает. Им нужна надежда, нужен лидер.
– У них есть лидер, – сердито возразила принцесса.
– Серафина, тебе придется смириться с…
– Ты ошибаешься! Она жива! Я это знаю! – закричала Серафина.
Повисло неловкое молчание. Первой заговорила Серафина:
– Прости. Последние несколько дней выдались очень тяжелыми. Над нами косяк рыб, я собираюсь к нему присоединиться.
– Ты собираешься плыть с косяком рыб? Это ты-то? На такую глупость мог бы пойти только Язид! – воскликнула Нила. – Мы рядом с устьем крупной реки! Там же порт, лодки и терраходы! Это очень плохая затея.
Слишком поздно: Серафина уже уплыла.
– Лазурия пала, деревни уничтожаются. Если она не поведет за собой Миромару, то Миромара совершенно исчезнет, – сказала Лин. – Как только это случится, что помешает Трао захватить Цинь, Матали и другие воды?
– Лин, быть лидером – во всяком случае, в Миромаре – значит быть королевой. Единственной и неповторимой. Двух королев одновременно быть не может, – резковато заметила Нила. – Понимаешь?
