– Почему? – спросила Козима. – Никогда этого не понимала. Почему нельзя просто взмахнуть волшебной палочкой? Так было бы гора-а-аздо проще.
– Потому что богиня Нерия, даровавшая нам магию, знала, что под водой проще управляться с заклинаниями, а не с волшебными палочками. В море повсюду опасно, дитя. Смерть мчится на быстрых плавниках.
– Но почему нам обязательно петь заклинания, баронесса? Почему нельзя просто их произнести?
Баронесса вздохнула.
– И чему вас только в школе учат? Мы поем, потому что пение усиливает магию. Да что там, песня и есть магия! Кантаре
[4]. Еще одно латинское слово. Оно означает…
– Глагол «петь».
– Да. Музыка и магия созвучны. Подумай о звуках моря, дитя… песни китов, крики чаек, шепот волн. Они так прекрасны и обладают таким сильным воздействием, что все существа в мире чувствуют в них магию, даже лишенные музыкального слуха терраходы.
Баронесса взяла с тарелки морского ежа, зубами разгрызла раковину, с причмокиванием всосала и продолжила:
– Если – только если – принцесса пройдет оба испытания, она сможет перейти к последней части докими – обетам. Она приносит клятву верности своему жениху, обещает народу выйти замуж за того, кого ей выберут в мужья, и подарить королевству дочь, наследницу по крови, в точности как когда-то ее мать. И ее бабушка. И так далее, до самой Мерроу.
– Но почему, баронесса? – не унималась Козима.
– Благие боги! Опять это «почему»? Квиа Мерроу декревит! Вот почему! – нетерпеливо ответила баронесса.
– А вдруг Серафина не захочет выходить замуж, править Миромарой и дарить королевству наследницу? Вдруг она захочет, ну, не знаю, открыть кафе и продавать пузырьковый чай?
– Не говори ерунды. Разумеется, она хочет править Миромарой. Что за глупости приходят тебе в голову!
Агнета потянулась за следующим морским ежом, Козима нахмурилась, а Серафина горько улыбнулась. Сколько она себя помнила, она постоянно задавала эти вопросы и неизменно получала один ответ: «Квиа Мерроу декревит». Большинство непостижимых заветов Мерроу не имели для Серафины никакого смысла, как и многие другие правила мира взрослых. И все равно правила приходилось соблюдать, не важно, нравились они ей или нет.
«Разумеется, она хочет править Миромарой!» – так сказала баронесса. Вот только, по правде говоря, порой Серафине этого совершенно не хотелось. На несколько мгновений у нее даже возникла мятежная мысль: а что будет, если сегодня вечером она откажется пропеть заклинание и уплывет продавать чай с пузырьками?
Потом Тавия принесла принцессе завтрак, принялась болтать, и все глупые мысли вылетели у Серафины из головы.
– Прошу, моя дорогая, – говорила няня, ставя на столик серебряный поднос. – Водяные яблоки, икра угрей, губки в маринаде… твои любимые. – Она шлепком отогнала зеленое щупальце, недвусмысленно нацелившееся на еду. – Сильвестр, а ну кыш!
– Спасибо, Тавия, – поблагодарила Серафина, не обращая внимания на поднос. Есть не хотелось. Принцесса глубоко вздохнула, сосредоточилась, чтобы еще раз повторить заклинание, однако Тавия еще не закончила.
– Вот еще что… – Нянька прижала синюю клешню к груди. – Сегодня утром личная служанка императрицы Ахади приплыла на кухню, чтобы приготовить чай для своей госпожи. Так получилось, что я знаю, как она любит корсиканских морских червей, и специально проследила, чтобы ей досталось побольше. Съев вторую миску, она рассказала мне, что император в добром здравии, а императрица такая же командирша, как и прежде.
– Вот как? – небрежно откликнулась Серафина. Она знала, что не следует демонстрировать явное внимание к маталийским новостям, и тем паче новостям о наследном принце. Если она покажет, что сильно в нем заинтересована, этот интерес непременно заметят и примутся обсуждать. – А как поживает принцесса Нила? Когда она пожалует в мои покои? Умираю от желания ее увидеть.
– Не знаю, дитя, только служанка императрицы Ахади – та самая, с кухни – рассказала мне еще кое-что… о наследном принце, – заговорщическим шепотом продолжала Тавия.
– Это так мило с ее стороны, правда? – проговорила Серафина. Она знала, что заядлая сплетница Тавия с нетерпением ждет расспросов, поэтому хранила молчание. Она решила схитрить.
Какое-то время Тавия молча страдала, и наконец ее прорвало:
– О, Серафина, неужели тебе не хочется узнать, что еще рассказала служанка? Она сказала, что чешуя у наследного принца глубокого синего оттенка, и он носит серьги, а волосы собирает в хвост, как у гиппокампа!
– Махди носит серьги? – воскликнула Серафина, на мгновение забыв о необходимости демонстрировать равнодушие. – Что за бред. Ты еще скажи, что он красит волосы в розовый цвет и сделал себе пирсинг хвостового плавника. Когда я видела его в последний раз, он был костлявый и бестолковый. Настоящий увалень, совсем как мой брат Дезидерио. У них на уме была только игра в «галеоны и горгон».
– Принцесса! – возмущенно воскликнула Тавия. – Принц Махди – наследник престола Матали, а принц Дезидерио – военачальник нашего государства. Никому из них не понравилось бы именование «увалень»! Я-то думала, ты хотя бы испытаешь облегчение, узнав, что будущий муж вырос в такого красавца!
Серафина пожала плечами.
– Полагаю, так и есть.
– Ты полагаешь?
– Какая разница, красив он или нет? Наследный принц станет моим мужем, даже если похож на морского слизня.
– Да, но влюбиться в красавца проще, чем в морского слизня!
– Любовь тут ни при чем, Тавия, и тебе это известно. Мое замужество – это политическое дело, а не сердечное. Королевские браки заключаются ради укрепления связей между государствами, к взаимной выгоде обеих сторон.
– Прекрасные слова для русалки, которая никогда не влюблялась, – фыркнула Тавия. – Ты дочь своей матери, это уж точно. Долг превыше всего.
Нянька быстро засеменила прочь и принялась распекать горничную.
Серафина улыбнулась, довольная, что заставила Тавию отступить. Если бы она только знала.
Но няня ничего не знает. Серафина надежно хранила свой секрет и не собиралась никому его открывать.
Она опять глубоко вздохнула, снова намереваясь повторить заклинание.
– Коко, перестань докучать баронессе Агнете и примерь свое платье! – прозвучал недовольный голос.
Это Элеттра прервала бесконечные вопросы своей младшей сестры Козимы.
– Платья – это такая скука, – возразила Козима и метнулась прочь.
А потом до Серафины донесся чей-то приглушенный шепот:
– Так вот что ты наденешь на церемонию? Не стоит так явно пытаться затмить принцессу.
Раздался низкий, гортанный смешок, и красивый насмешливый голос произнес:
