— Лоди! — Мой крик заставил вампира очнуться.
Он упал на колени. Бросил на меня последний взгляд с остатками человечности, и зрачки его стали черными, что и та тьма. Он запустил в землю пальцы. Слова, едва слышные, страшные, но наполненные гнетущей силой, поплыли по мутному воздуху, растеклись магической дымкой и проникли во тьму. Та содрогнулась, черным вспыхнули находящиеся рядом с ней травы. Тьма взвилась смерчем и унеслась ввысь, оставив серый туман. В нем я отчетливо увидела тянущиеся к нам мертвые огоньки. Пугающие, жуткие. И я понимала. Это не отсвет белесого солнца, не его искаженный туманом свет. Это мертвые скалят зубы, блещут зачарованными глазницами давно отпущенных тел. Они — сама смерть, раздраженная тем, что за столько десятилетий ее потревожили.
— Боги самарийские! — вырвалось у меня с ужасом.
Тьма возникла из ниоткуда, ударила рядом со мной так, что земля содрогнулась и отпустила меня. Я вскочила на ноги.
И снова потянулись по туману слова черного заклятия.
— Пора!
Я вздрогнула от тихого глухого голоса некроманта.
Оглянулась. Вампир стоял, слегка покачиваясь, сам мало чем отличаясь от тех, кто находился в тумане.
— Идем, Тана! — прошелестел пугающе.
Лоди вцепился в мою руку. До чего же холодны стали его пальцы! Он потянул меня прочь, в извивающуюся рядом с нами тьму. Я начала упираться.
— Верь мне… Она признала меня и поможет. Идем. Я не смогу надолго остановить умертвия. Они пойдут следом, — шепнул некромант хрипло, не своим голосом. Я посмотрела в туман. Огоньки дрожали, еще немного — и нагонят нас. Медлить было нельзя.
Мы вступили во тьму за секунду до того, как туман озарил серый свет заклятия, заставляющего остановиться мертвых. Вынудивший их начать озираться в растерянности, потерявших наш след. Я шагнула в темноту, чувствуя, как кинулась и взобралась по моей ноге в карман Девона, как начала успокаивать перепуганную ящерку.
Тьма клубилась, опутывала нас. Я не знала, куда мы идем. Не видела дороги, и только рука Лоди поддерживала, указывая путь.
А потом тьма внезапно расступилась. Свет ударил в глаза. Я зажмурилась.
И только радостный вскрик Девоны заставил меня щурясь открыть веки. Открыть и застыть в изумлении. Девона выскочила на землю, начала махать лапкой, призывая идти за ней. Я стояла, не в силах сделать и шага от изумления.
Перед нами раскинулась речушка. Бурля, прозрачные воды перебегали через мелкие камешки, а за речушкой были поляна и лес.
Я зачарованно смотрела на видимое. На радужный купол, раскинувшийся за речкой. Яркие птицы сновали между ветвей деревьев-исполинов. Травы небывалых цветов покачивались на ветру.
— Лоди — это Горкана! — вскрикнула и ощутила, как его рука ослабла и выпустила мою ладонь. Я порывисто обернулась. Некромант стоял на коленях. Глаза его были прикрыты. Он тяжело дышал, схватившись за грудь.
— Лоди! — Я опустилась перед ним на колени.
— Иди, Тана, иди в Горкану… — хрипнул он едва слышно. — У нас времени не много. Они придут сюда… Иди, Тана…
— Я не оставлю тебя! — Схватила вампира за плечи, начала трясти.
Он приподнял голову. Я ужаснулась. Бледная кожа, обтягивающая ставшее невероятно худым лицо. Глаза впали, окруженные темными кругами.
— Тана, иди, — напористо и зло выкрикнул он. — Иди, или наш поход будет пустым!
Я вскочила. Девона хваталась за мою юбку и тянула к речушке. Знойка удивленно выглядывала из кармана.
Я напоследок встревоженно посмотрела на Лоди. Вокруг него, ластясь, кружила тьма. Опутывала щупальцами, пытаясь привести некроманта в себя.
Сможет ли она его защитить без меня?.. А я?.. Я смогу защитить тех, кого привела в эти земли?
«Тана! Тана Амиас!» — пронеслось с вырвавшимся из-за купола ветерком.
Я вслушалась. Может, слух обманывает меня? Бурлили воды речушки, натыкаясь на камни. Травы Горканы склонялись под порывами ветра. Я смотрела на страну мифов, не уверенная, правильно ли я сделала, придя сюда и приведя за собой тех, кто мне дорог.
«Тана!» — голос прозвучал призывно. Он шел оттуда, с другого берега.
И было в нем нечто магическое. Я отпустила Лоди, поднялась.
«Тана!»
Я бросила последний взгляд на некроманта и, не в силах сопротивляться зовущему, направилась к переливающемуся всеми цветами радужному куполу Горканы.
Часть 32
Девона ворвалась в мифический мир. Прыгала, скакала и изменялась на глазах, становилась больше, приобретала вид настоящей химеры. Пропал смешной ирокез. Хвост стал длинным, черным, как и вся она.
— Что происходит? — прошептала я в изумлении.
Ветер пропал. Травы склонились предо мной, так и замерли склоненные.
Я смотрела вокруг и видела то, чего не могла видеть. Тонкие потоки магии, древней и настоящей, плыли по воздуху Горканы. Опутывали травы, свешивались с ветвей исполинских деревьев. Изумрудные и алые, синие, как небо, и серебряные, словно монеты самарийского двора. Белые, как фата невест, и черные, как траурная лента. Истинная магия. Такая, которую можно не просто почувствовать, а увидеть.
«Тана Амиас!»
Я оглянулась. Откуда голос?
— Тана! — У меня все задрожало внутри.
Со стороны деревьев шла женщина, улыбаясь и протягивая мне руки. Такая, какой я ее помнила. Такая, какая приходила ко мне во снах. С русой косой и удивительными синими глазами. С нежной улыбкой на красивом лице.
— Мама!
Слезы потекли по щекам. Я задрожала всем телом.
Так не бывает. Это невозможно… Это…
Высокие травы путали юбку, я бежала, рыдая и понимая, что это наваждение, морок.
«Я не могу ее видеть. Она умерла».
Но…
— Мама!
Остановилась в шаге от нее, не в силах оторвать взгляда от родного лица. Она стояла такая живая и такая настоящая.
— Ты погибла! Тебя не может быть! Я сошла с ума. Это морок.
Она приблизилась ко мне.
Тонкие изящные пальцы коснулась моих волос.
— Нет, милая девочка моя. Это не морок. И я не твоя мама. Я прародительница истинной магии. Древний дух-покровитель Горканы. Можешь называть меня ее именем. И я ждала тебя.
— Но… — Я быстро заморгала, пытаясь сдержать поток слез, катящийся из глаз. — Как?
— Твоя мама погибла с честью, как настоящая ведьма, но оставила после себя часть своей магии. И я, как истинная прародительница, впитала ее. Тебе ведь будет так легче со мной говорить?
Легче? Смотреть в лицо той, кого я продолжала ждать всю жизнь? Видеть глаза, наполненные любовью, глаза моей мамы? Легче? Я не выдержала. Уткнулась в ее волосы. Слезы бежали несдержанные, горькие. Я всхлипывала, прижималась к той, от которой даже пахло так, как я помнила, пахло от мамы.
