Я вытащила руку из кармана и вытянула ее, раскрывая ладонь. На ней выпрямилась, вставая на задние лапки, сияющая синяя ящерка.
— Ист ратори марилор… — зазвенели слова, разлетаясь над площадью.
— Уничтожить! — От вопля черного жреца содрогнулись стены домов, окружавшие площадь.
По моему телу пошла сила. Осветила меня и Знойку голубоватым. Вокруг заметались яркие нити истинной магии. Для меня больше ничего не существовало. Ничто не волновало, кроме разгорающейся внутри мощи. Я вся обратилась в магию.
Не видела, как с неба, сбивая стражей, упали вампиры, хлопая перепончатыми крыльями. Как примчались с немыслимой скоростью оборотни.
Вся площадь разом закричала, зарычала, завопила на сотни голосов.
— Лолорит парирон! — надрывался мой голос, взвиваясь чистой магией в воздух.
Знойка выгнулась на моей ладони. Магия потоками струилась сквозь меня, пронзала все тело и вырывалась из горла сильнейшим заклятием, забирая и мои жизненные силы.
Я покачнулась, но продолжала выкрикивать магические слова.
— Тана! — Голос правителя Кирана пробил мое заклятие. Голос, полный боли и отчаяния. Дракон пронесся над толпой, снося сильными лапами лучников.
С его могучей спины спрыгнули две тени: черная — химера и еще одна — бледная, казавшая почти мертвой, — Лоди. Первая кинулась к ведьмам, разрывая путы на их руках. Вампир, сильно исхудавший за последние дни, ударил некромантией по подступающим к ним стражам.
Я не видела, только чувствовала их, близких и родных мне, пришедших на помощь. Но остановиться уже не могла. Магия сама говорила моим голосом, выплескиваясь и наделяя Знойку истинной силой мощного артефакта.
— Ротимир народи тромпир! — Крик разрывал болью мое горло.
Пламя дракона ударило, сбивая костры.
Оборотни пытались сдержать рвущийся с площади народ. Я покачнулась, чувствуя, как теряю силы.
— Ратомир народи трампир! — грянуло голосом ведьм, освобожденных Девоной. И сила, куда более мощная, чем я могла дать, потянулась ко мне. Опутала в кокон, поглощая нас с ящеркой. Теплая, хорошая сила, принимающая меня в свои объятия. И я вся открылась навстречу ей.
— Тана!
Надрывный рык Кирана заглох в коконе магии.
Знойка в моих руках растворилась, обращаясь в голубоватую дымку, смешалась с силой ведьм и истинной силой артефактора. Закрутилась в бешеном вихре. Смерчем взвилась в небо.
Радужный купол накрыл Симирал. Взорвался и осыпался голубыми искрами, осыпавшими всех, находящихся на площади и в городе.
Зрение вернулось ко мне.
— Тана!
— Киран! — шепнула я под падающие капли радужного дождя. Повернулась на голос и увидела, как огромное тело иссиня-черного дракона закрывает меня от сотни летящих стрел.
И где-то совсем рядом прозвучало визжаще-громкое:
— Демоны!
И все: люди, нелюди, ведьмы, светлые и темные разом повернулись к правительственному ложу.
***
Небо разъяснилось. Медленно тянулись низкие облака.
Закатные лучи скользили по стенам домов. Облизывали площадь, играя уходящими бликами по кроваво-красным камням.
Я сидела над телом Кирана. Над телом ректора академии заклятий.
Слезы катились по щекам и капали на грудь темного лорда.
Только какой же он темный?
Вон она, настоящая тьма, дьявольская, бежит не оглядываясь под проклятия собственного народа, когда-то доверявшего ей. Нескоро смогут демон и его приспешники собрать армию. И смогут ли вообще после того, как все увидели истинное лицо правителя Симирала? Дьявольское лицо настоящего деспота и убийцы собственного народа.
Я сидела, механически раскачиваясь и гладя жуткую голову дракона.
Кровь струилась из его груди, пробитой сотнями отравленных стрел. Он спас меня… Зачем? Для чего? Разве мне нужна жизнь, в которой не будет самого дорого мне лорда?
Я запрокинула голову. Вопль, вырвавшийся из груди, унесся в небо. Меня трясло от озноба, леденящего душу и сердце. Вокруг лежали тела погибших стражей, людей, оборотней, вампиров.
Стоило ли оно того?
Я уткнулась головой в окровавленную грудь погибшего дракона. Плечи тряслись от плача. И неправда, что ведьмы не плачут. Они рыдают самыми горькими на свете слезами, оплакивая любимых.
— Тана, нужно отнести его в Шеван, — прервал мой плач тихий голос Лоди.
Я приподняла голову.
— Ты жив! — шепнула безвольными губами, глотая слезы.
Он рухнул рядом на колени. Теперь он и правда стал подобием тени. Тяжело дыша, подошла к нам химера. Морда разодрана, глаза заплыли кровью. Легкие надрывно выдавливали свистящий хрип из разорванной груди.
— Дик погиб, — прошептал тихо Лоди.
— А Мари?.. — Я едва ли могла осознать произошедшее, но и то, что доходило, льдом обжигало душу.
— Он защищал ее…
Я безвольно отпустила голову дракона на землю. Поднялась. Шатаясь, прошла к вампирше, сидящей посреди площади на коленях перед мертвым оборотнем. В остекленевших глазах Мари стояли не выплеснутые слезы. Я опустилась рядом, положила свою дрожащую ладонь на ее бледную.
— Его смерть, смерть всех здесь находящихся, на моих руках, — прошептала с глухим придыханием от горького кома в горле.
— Они знали, на что идут, — растрескавшимися губами произнесла Мари. Приподняла голову. Ее мрачный взгляд скользнул по площади. Сколько студентов не вернется сегодня в Шеванскую академию? Половина из тех, кто вышел вслед за мной. Они верили, что помогут мне что-то изменить. — Мы все знали, куда идем и что нас ожидает.
Мари тяжело поднялась. Помогла встать мне.
Серые камни стен города. Темнеющее небо с уходящим солнцем.
Я смотрела на угасающие лучи, и мне казалось, что для меня они гаснут навечно. Слезы лились безмолвные и горькие. Мне хотелось раствориться в воздухе, стать одной из нитей истинной магии, рассыпаться искрами, как сделала это Знойка.
Я всхлипнула.
Позади, за спиной, тоскливо завыла Девона, оплакивая погибших.
Я развернулась и бросилась к телу Кирана. Упала на его грудь. Вся затряслась в плаче.
— Прости меня… Прости и забери с собой! Я должна была умереть! Я не должна была остаться в живых!
— Кхе-кхе, — очень громко прокашлялись рядом. — Что за дурь приходит вам в голову, благороднейшая леди Амиас?
От неожиданности я смолкла.
Подняла голову.
Маридор, облокачиваясь на толстую палку, стоял в паре шагов от меня. Задумчиво смотрел на площадь. Плечи, и без того сгорбленные, поникли. Сотни новых морщин залегли глубоко на старческом лице. Маридор горестно вздохнул.
