От волнения у Карлоса перехватило дыхание. Пытали! Карлосу нужно было кое-что уточнить. Ему уже давно хотелось знать все подробности пыток, когда мужчин и женщин вздергивали на дыбе или, наоборот, привязывали к ногам какой-нибудь груз и вытягивали кости из суставов… А раскаленные щипцы? А расплавленная сера, которой прижигают ступни? Все это было так интересно, заманчиво.
И вот, оказывается, инквизиторы отважились пытать его прабабку, королеву!
«Если бы она не была королевой, ее бы сожгли на костре», – сказал тогда мальчик.
Ну что ж, теперь отец сам повез его к этой помешанной старухе. Наконец-то судьба улыбнулась ему!..
Хмуро поглядывая на сына, Филипп пытался представить, как подействует на него посещение Хуаны. Он бы предпочел съездить туда без Карлоса – но как это можно было устроить? Хуана хоть и в заточении, но все-таки королева, а Карлос приходится ей внуком.
Подъезжая к Алькасару, Филипп сказал:
– Твоя прабабушка не похожа на людей, которых ты знал до сих пор. Пожалуйста, веди себя спокойно и говори только тогда, когда тебя попросят об этом. Не пугайся, если что-нибудь тебе покажется странным. Разговаривать буду я, а ты стой смирно и не вмешивайся. Она должна будет благословить тебя.
– Да, отец.
Мне кажется, подумал Филипп, мальчик в самом деле немного исправился?
– Возможно мне придется поговорить с ней на религиозные темы, – добавил он. – Она не без странностей, но ей все равно нужны наставления.
– Отец, это правда, что она ругает святую инквизицию?
– Тебе не следовало бы знать об этом. Никто не вправе говорить так о королевах.
– А королевы, они вправе ругать инквизицию?
– Сын мой, я надеюсь, когда-нибудь ты будешь всеми силами помогать нашим святым монахам… как я намереваюсь помогать им.
На лице Карлоса появилось почти благоговейное выражение. Он подумал о камерах пыток, где стены обиты толстыми дубовыми досками, заглушающими крики узников. Но странное дело – воображая чужие мучения, представляя вид чужой крови, Карлос сейчас испытывал меньшее возбуждение, чем обычно.
Карлос и Филипп вошли в покои королевы Хуаны.
Несколько зажженных свечей, казалось, лишь усугубляли мрак этого просторного помещения. На полу были разбросаны засиженные мухами блюда с остатками пищи. От запаха гнили кружилась голова.
Когда глаза привыкли к темноте, Карлос огляделся. Его здесь удивило многое, но особенно – старуха, сидевшая посреди комнаты, в кресле с высокой спинкой и массивными подлокотниками. Беззубая, в каком-то грязном халате, со слипшимися длинными волосами, падавшими на плечи, она была похожа на ведьму. Ее худые руки неподвижно лежали на коленях.
Так вот она была какая – женщина, которая могла бы стать настоящей королевой Испании, если бы ее не сочли сумасшедшей и не заточили почти на всю жизнь в этом мрачном замке!
Карлос оцепенел от ужаса и какого-то непонятного захватывающего чувства.
Вслед за Филиппом в комнату вошли несколько людей из его свиты; они остались стоять на почтительном расстоянии от него, почти возле самых дверей.
Филипп положил руку на плечо сына и подтолкнул его вперед. Сделав два шага, Карлос опустился на колени перед креслом королевы.
Филипп, поборов отвращение, поцеловал руку Хуаны.
– Ваше Высочество, – сказал он, – я привел вашего правнука, чтобы он оказал вам почтение своим визитом и получил от вас благословение.
– Кто это? – Хуана вздрогнула и уставилась на Филиппа. – Карлос? Где Карлос?
– Здесь, Ваше Высочество, у ваших ног.
Филипп взял ее грязную руку и положил на голову Карлоса.
– Карлос… – прошепелявила она.
Хуана склонилась над внуком, и ее слипшиеся длинные волосы упали на лицо, почти полностью скрыв его.
– Карлос… Но это не мой Карлос… Это не Цезарь, властелин всего мира.
– Это не ваш сын, а мой, – сказал Филипп. – Сын вашего внука. Вы приняли его за моего отца, императора.
– Ах, вот оно что. – Она откинула голову и лукаво прищурилась. – Ты хочешь меня обмануть. Ты привел его ко мне… как Исава к Исааку. Я знаю. Да, я все знаю.
– Прошу вас, бабушка, благословите его.
Все это время Карлос с любопытством разглядывал ее. Сейчас она засмеялась, и Филипп вспомнил, что у его сына иногда бывал точно такой же смех – хрипловатый, надтреснутый, скорее напоминающий хихиканье.
Казалось, старуха почувствовала какую-то родственную связь между собой и Карлосом.
– Благословляю тебя, – спокойным голосом произнесла она. – Да хранят тебя Бог и все святые… пусть они подарят тебе долгую и счастливую жизнь… пусть твои ближние любят тебя.
– Встань, сын мой, – приказал Филипп. – Поцелуй руку твоей прабабушке и поблагодари ее.
Карлос, как зачарованный, беспрекословно подчинился. Затем старуха и мальчик посмотрели друг другу в глаза. Та заплакала. На ее щеках появились грязные подтеки. Казалось, Карлосу это доставляло удовольствие. Наконец Филипп не выдержал. Он сделал знак слугам.
– Проводите дона Карлоса в его покои, – сказал он. – Я хочу побыть с королевой и отцом Борджа.
Карлоса увели. В комнате остались только Филипп, Хуана и священник.
– Бабушка, – сказал Филипп, – мне сообщили о вашем поведении. Вы снова непочтительно отзывались о святой церкви. Бабушка, неужели вы не понимаете, как это безрассудно?
Покачав головой, она пробормотала:
– Религиозные обряды нельзя навязывать… Богу нужно молиться так, чтобы это было по душе. Мне не нравятся ваши церемонии… а если они мне не нравятся, то я не буду соблюдать их… и не позволю справлять их в моем присутствии.
– Бабушка, своими словами вы бросаете вызов святой инквизиции.
– Ах, так ты пришел, чтобы пытать меня… мучить, как это уже было однажды! Да, меня пытали за то, что я высказывалась против церкви и инквизиторов. Но разве я могла молчать? Они сажают людей в свои темницы, режут их плоть, ломают кости… и все это – во имя Бога. Думаете, Он счастлив, да? Думаете, у себя на небе Он говорит: «Смотрите, сколько крови пролито в Испании! Это все для Меня. Это все ради Моей славы…». Ха-ха-ха…
– Бабушка, прошу вас, успокойтесь. Отец Борджа сказал мне, что в последнее время вы стали прислушиваться к доводам разума, а вот ваше поведение все еще оставляет желать лучшего.
– Кто ты? А, так ты пришел пытать меня, да?
– Я ваш внук, Филипп. Император сделал меня регентом Испании, но пришел я не для того, чтобы пытать вас.
– Филипп… о, не произноси при мне этого имени. Ты пришел, чтобы мучить меня воспоминаниями… а воспоминания это такая же пытка, как дыба или раскаленные щипцы… Филипп… ах, мой прекрасный Филипп, как я ненавижу тебя! Ах, как ненавижу!… Ведь ты такой красивый… а я все еще люблю тебя…
