– Стало быть, исполнилось одно из моих самых заветных желаний.
– Я немного боялась… может быть, из-за своей неопытности в любовных интригах… и во всем, что связано с браком. Мне казалось, что вы можете оказаться одним из тех мужчин, которые готовы пойти на многое ради плотских удовольствий…
– О нет, – улыбнулся он. – Я буду образцовым супругом – благоразумным и серьезным.
– Полагаю, не слишком серьезным, – возразила она. – Мне говорили, что вы никогда не улыбаетесь, а сегодня я несколько раз видела улыбку на вашем лице.
– Еще бы, ведь я очутился в присутствии Вашего Величества.
– Ах! – вздохнула королева. – Вы галантны, как все испанцы.
– Ваше Величество наполовину испанка.
– Да, это правда. Моя мама часто разговаривала со мной на испанском. – У нее дрогнули губы. – В детстве я мечтала посетить эту страну и поближе познакомиться с ее народом.
– А теперь один из ее представителей приехал к вам, чтобы предложить руку и сердце.
– В свое время велись переговоры о моей свадьбе с вашим отцом.
– В те дни вы были еще ребенком, а он – юношей.
– Недавно он написал мне, что хорошо помнит те времена. И сказал, что всегда будет сожалеть о той несостоявшейся свадьбе. Он сказал, что посылает мне красивого и сильного сына, потому что сам стал слабым и ни на что не годным стариком. Пожалуй, если бы я тогда вышла за него замуж, вы могли бы быть моим сыном.
– О чем вы говорите? Мы с вами почти одного возраста!
Она даже зарделась от удовольствия. Неужели и впрямь думала, что ему неизвестно, насколько она старше него? Едва ли, время не очень-то пощадило се. Оно оставило на ее высушенном лице неизгладимые следы пережитых страданий, горечи и разочарований. Бедная, бедная Мария!
Он сказал:
– Должно быть, я все-таки произвел на вас не самое лучшее впечатление. Ведь я не умею разговаривать на вашем языке.
– Я научу вас.
– Уверяю вас, Мария, я буду прилежным учеником во всем, чему вы пожелаете научить меня.
– Нет, Филипп… это вы будете учить меня, а я буду учиться.
Вот именно, подумал он. Мне предстоит приучить вас к мысли, что этой страной я буду управлять в соответствии с желаниями императора.
Ему не терпелось покинуть ее, но она с каждой минутой вела себя все смелее. Ее рука, как бы между делом, легла на его рукав. Он посмотрел ей в глаза и через силу взял ее иссохшие пальцы в свою руку. Затем поднес ее руку к своим губам. Он чувствовал, как она дрожала.
Филипп понимал, что сейчас все придворные смотрят на него. Англичане говорят: «Своими благородными манерами этот испанец покорил сердце королевы». А испанцы покачивают головами и мысленно повторяют: «Оказывается, мы совсем не знали нашего Филиппа. Ах, что за мужчина! Ради славы Испании он готов сыграть любую роль – ведь не мог же он на самом деле влюбиться в эту престарелую даму, когда вокруг столько очаровательных молодых женщин!»
Наконец Филипп сказал:.
– Моя дорогая леди, больше я не смею отрывать вас от сна. Пожалуйста, научите меня говорить по-английски «спокойной ночи», чтобы я мог попрощаться с дамами, собравшимися в этой и соседней комнате. Затем я покину вас и с нетерпением буду ждать завтрашнего утра.
Их первый урок английского языка доставил ей немало удовольствия. Она весело смеялась над его безуспешными стараниями.
– Гуд найт, дорогой Филипп. Гуд найт. Нет не правильно… – Она приблизила к нему свое лицо. – Гуд найт. Слышите, как надо произносить? Гуд найт.
Филипп поцеловал ее руку и направился в комнату, где собрались придворные дамы и служанки королевы. Встав у порога, он замешкался, а потом воскликнул на латыни:
– Вот жалость, совсем забыл! Как это будет?.. Гу-у-д… а дальше?
Королева улыбнулась почти счастливой улыбкой. Затем взяла его под руку, отвела в галерею и еще раз прорепетировала с ним эти два слова. После этого он вернулся к дамам и трижды повторил «гуд найт», каждый раз приводя их в восторг своим испанским акцентом и игривыми взглядами.
Когда испанцы вернулись в дом декана, Рай сказал:
– Ваше Высочество, я должен вас поздравить. По-моему, вы одержали победу.
Его слова не доставили Филиппу никакого удовольствия. Он уже сбросил маску, которую носил весь этот вечер, и снова был угрюм, замкнут и необщителен.
* * *
В спальне королевы долго не стихали оживленные голоса. Служанки, помогавшие Марии раздеваться, обсуждали сегодняшнее событие.
Госпожа Кларенсия, кормилица и давняя подруга королевы, не скрывала удовольствия.
– Вот уж король, так король! – воскликнула она. – Благодарю Бога за то, что Он послал его на нашу землю. Ваше Величество, я всегда мечтала о таком супруге для вас.
Магдален Дакр, высокая и худая брюнетка с блеклыми глазами, сказала:
– А красив-то, Ваше Величество! И при этом не смотрел ни на кого, кроме вас!
Мария грустно заметила:
– Но ведь он намного моложе меня.
– Ваше Величество, глядя на вас, никто об этом и не подумает.
Но Мария знала, что это неправда.
Она повернулась к до сих пор молчавшей Джейн Дормер.
– А что думаете вы, Джейн? Какого вы мнения о наших гостях?
– Испанские джентльмены очень хороши собой, Ваше Величество. И всем нам приятно осознавать, что вы решили выйти замуж за такого стойкого приверженца католической церкви.
Джейн сейчас думала о красивом графе Ферийском, который в галерее оказался рядом с ней. Они разговорились. Выяснилось, что английским языком он владел в совершенстве. Джейн была взволнована не меньше, чем ее госпожа. Она знала, что произвела очень благоприятное впечатление на очаровательного испанского графа.
Мария посмотрела на Джейн и улыбнулась – сегодняшняя беседа Джейн и графа Ферийского не осталась незамеченной при английском дворе. Королева завидовала красоте и молодости этой девочки. Она превосходно сознавала, что сила ее собственной притягательности заключалась в титуле, который она носила.
Служанки уложили ее в постель и задернули полог балдахина.
– Вы должны хорошо выспаться, Ваше Величество, – сказала Кларенсия.
Но как она могла спать? Сегодня она увидела своего избранника, он был обходителен и остроумен. Мария не сомневалась в том, что Филипп будет нежным и любящим супругом.
Но не глупо ли было воображать, будто он всерьез относился к тем комплиментам, что сегодня наговорил ей? Ведь сними с нее все шелка и парчу, отними драгоценности – и останется лишь немолодое тело женщины, потерявшей в своей жизни все, кроме трона.
