Раздался звонок. Телефон не умолкал весь день. Номер был ему незнаком, судя по коду – Австрия.
– Привет, Терри! Это Соня Ангстрём.
– Привет, Соня. Как добрались?
Ангстрём рассмеялась:
– С приключениями. Мне тут рассказали кое-что интересное. Но, кажется, эта информация скорее для Европола. Только вот номера их у меня нет.
– А о чем речь?
– Лучше тебе расскажет знакомый моей подруги, с которой я поехала в отпуск. Его зовут Пьеро Манцано, он итальянский программист и обнаружил одну странную вещь.
Гаага
Франсуа Боллар стоял у окна в гостиной и смотрел на дождь. На улице темнело. Они расставили на лужайке перед домом все емкости, какие нашли: ведра, тазы, кастрюли, стаканы, кувшины, тарелки. Дождевая вода плескалась в них под падающими каплями. У Боллара за спиной играли дети. Жена Мари сидела на диване и читала при свечах. В камине горел огонь. Это была единственная теплая комната в доме.
Боллару пришлась по душе идея работать в городе, который казался ему олицетворением Евросоюза и его администрации. Великолепные дома хранили богатое прошлое Гааги, правительство и королева предпочитали этот живописный город Амстердаму. Боллар вместе с семьей жил в прелестном домике девятнадцатого века, в пятнадцати минутах ходьбы от моря, с крутыми лестницами и обилием дерева в интерьере. Дети ходили в международную школу, жена работала переводчицей.
После долгих лет работы в министерстве Боллар надеялся, что на международном фронте получит новый опыт. И по возвращении перспективы после двух лет за границей выглядели многообещающе.
Боллар прошел к задней двери, натянул резиновые сапоги и накинул дождевик. Вышел в сад, перелил почти полные емкости в большое ведро и снова все расставил. Ведро он занес в ванную на первом этаже и вылил в ванну, заполненную на четверть. Затем выставил ведро обратно под дождь и вернулся в гостиную.
– Ты никак не можешь раздобыть нам генератор? – спросила его жена.
– Европол ими не располагает – во всяком случае, не для личного пользования сотрудниками.
Мари вздохнула:
– Это же ненормально. Уже давно всё должны были наладить.
– Должны бы, – ответил Боллар.
Раздался телефонный звонок. Франсуа поспешил в коридор, где на маленьком столике стоял телефон, и взял трубку. Это был некий датчанин с дежурной смены, и он хотел соединить его с британским коллегой, который получил звонок от какого-то итальянца из Австрии. Боллар еще переваривал услышанное, как на линии раздался щелчок и его переключили.
Британец, некий Терри Билбэк из Центра по мониторингу и информации в Брюсселе, поведал ему странную историю о кодах для итальянских счетчиков. Боллар внимательно слушал, задавал вопросы. Британец назвал ему имя, кое-какие данные и номер телефона, по которому можно было связаться с итальянцем.
Боллар положил трубку. Обдумал полученную информацию. И набрал австрийский номер.
Ишгль
Манцано положил трубку.
– Ну? – спросила его Ангстрём, когда он вернулся к остальным. Все сидели перед камином в комнате и пытливо смотрели на него.
– Кто-то из Европола, – ответил он. – Кажется, он собирается сообщить обо всем итальянским и шведским службам.
– Надеюсь, в неофициальном порядке, – заметила ван Каальден. – Иначе нам еще долго жить как пещерные люди.
«Лишь бы такое сравнение не стало еще ближе к реальности», – подумал Пьеро. Он старался говорить потише, когда обсуждал с французом из Европола возможные последствия своего открытия.
Постарался отбросить на время тревожные мысли.
– Найдется для меня что-нибудь выпить? – спросил он с напускной бодростью.
Лара Бондони протянула кружку с чем-то горячим и ароматным.
– Мы уже позаботились о вашем размещении. В нынешних условиях не все гости смогли приехать, несколько домиков еще свободны. Так что в одном вы сможете переночевать. Все-таки это приятнее, чем в ваших промерзших квартирах. – Она рассмеялась и подняла свою кружку.
Манцано выпил в надежде, что алкоголь рассеет мрачные раздумья.
– А теперь расскажите подробнее, где вы работаете, – попросил он Соню. – У вас, как видно, хорошие связи…
Гаага
Боллар вернулся в гостиную:
– Мне нужно в бюро.
Мари вскинула голову:
– В субботу вечером? – Она всматривалась в лицо мужа, прекрасно сознавая, что может означать срочный вызов. – Что-то серьезное?
– Не особо, – солгал Франсуа.
Дорога заняла десять минут. Улицы лежали во мраке, но в здании Европола несколько окон были освещены.
Боллар разыскал Дага Арнсби, который и сообщил ему о звонке.
– Посмотри, не найдется ли чего на некоего Пьеро Манцано.
Арнсби вбил имя итальянца.
– Этот? – спросил он через пару минут.
С монитора на них смотрел мужчина средних лет. Острые черты, выдающийся подбородок, узкий нос, короткие черные волосы, карие глаза, бледная кожа.
– Пьеро Манцано, – вслух прочел Боллар. – Метр восемьдесят семь, семьдесят восемь килограммов, сорок три года, программист. Долгое время состоял в группировке итальянских хакеров, которые проникали в компьютерные сети компаний и государственных структур, чтобы выявить изъяны в защите. В конце девяностых был даже осужден – правда, условно. Кроме того, фигурирует во время демонстраций в рамках операции «Чистые руки»
[2]. В две тысячи первом арестован во время протестов при съезде «Большой восьмерки» в Генуе.
Боллар хорошо помнил те события. В Генуе итальянская полиция окончательно потеряла лицо. Во время беспорядков вокруг встречи глав «Большой восьмерки» был застрелен демонстрант, сотни тяжело ранены в результате жестких действий полиции. Позднее несколько должностных лиц даже предстали перед судом. Большинство были отпущены за истечением срока давности.
– Так он из этих ребят, – проговорил Боллар, скорее самому себе.
Как представитель верхушки среднего класса Франции, который причислял себя к высшему кругу, он довольно скептически смотрел на подобных активистов, особенно левого толка.
– Официально работает независимым IT-консультантом, – сказал Арнсби. – Но по-прежнему подозревается в незаконной деятельности. Впрочем, доказательств этому нет. Он знает, о чем говорит, если ему не понравился код в его счетчике.
