Фотографии людей в отделениях реанимации, опутанных паутиной трубок и проводов.
– В критическом положении окажутся отделения интенсивной терапии, а также отделения для новорожденных.
При виде красных, сморщенных младенцев под стеклянными колпаками инкубаторов Михельсен почувствовала комок в горле.
– Службы спасения безнадежно перегружены. При неблагоприятном развитии нас ждет волна гриппа. Но больные вряд ли смогут вызвать доктора на дом. Многие врачи, в связи с недостатком топлива и отсутствием общественного транспорта, не могут добраться до своих рабочих мест. В аптеках пациенты столкнутся с новыми трудностями, ибо там дела обстоят не лучше, чем в супермаркетах. Особую группу риска составляют хронические больные, которым прописан регулярный прием лекарств. Можно привести в пример сердечные заболевания или диабет.
Торхюзен глотнул воды и продолжил:
– Тысячам людей в Германии необходимо проводить диализ, многим из них – ежедневно. Большинство диализных центров не оснащены для подобных случаев. Это частные учреждения, и теперь они могут разве что отправить своих пациентов в больницы. А там в лучшем случае могут заняться лишь самыми тяжелыми случаями. Нам грозят сотни, если не тысячи, человеческих катастроф.
Михельсен почувствовала, что надкусила нижнюю губу. Несколько лет назад ей пришлось беспомощно наблюдать, как ее подруга медленно умирала от неизлечимого неврологического заболевания. Как это, должно быть, ужасно – осознавать, что есть средство спасения, но воспользоваться им нет возможности… Однако Торхюзен был неумолим:
– Дома престарелых и инвалидов превратятся в могильники. Сожалею, но не могу подобрать иного определения. Если у них и есть системы аварийного питания, то и их резервы подходят к концу. Нетрудно представить себе последствия. У кого-нибудь родители нуждаются в особом уходе?
Он обвел присутствующих взглядом. Конечно, никто не ответил, но само молчание говорило красноречивее слов.
– Аппараты искусственного питания не работают, как и системы искусственного поддержания жизни. Кухня не функционирует, продовольствие не поступает, водоснабжение отсутствует. Стирка пижам и постельного белья невозможна, и очень скоро гигиенические условия станут невыносимыми. Отопление не работает, и за несколько часов температура в палатах опустится. Многие из пациентов не в состоянии самостоятельно передвигаться. Лифты не работают, и это усложнит транспортировку. Как и врачи, санитары не могут добраться до своих учреждений. Остальные загружены до предела.
– Господи… – прошептал кто-то.
Михельсен попыталась определить, у кого вырвался этот возглас, но это мог быть кто угодно. Очевидно, до сих пор никто из них не представлял себе реальные последствия. При этом они не рассказали еще и половины того, что собирались.
– Необходимо принять целый комплекс мер, чтобы наладить хотя бы минимальное обеспечение населения и тяжело больных. Промедление недопустимо. Для этого, помимо всего прочего, необходимо организовать центры экстренной медицинской помощи, издать постановление о выдаче медикаментов и запросить поддержки санитарных служб бундесвера. Планы уже разработаны. Благодарю за внимание. Рольф?..
Торхюзен сел. Через два места от него поднялся Рольф Фихингер, глава ведомства по общественной безопасности в Министерстве внутренних дел.
– Кризисные ситуации, – начал он, – пробуждают в людях лучшее. За последние двое суток мы наблюдали удивительные примеры человеческой солидарности. Совершенно незнакомые люди приходят друг другу на выручку. Добровольческие группы при службах спасения, в Красном Кресте, пожарных расчетах и во многих других подразделениях проявляют настоящую самоотверженность, хотя всем им нужно заботиться еще и о собственных семьях. И нам не раз приходилось наблюдать подобный феномен – вспомните разлив Одера несколько лет назад. Однако не стоит питать иллюзий. Чем дольше будет сохраняться нынешнее положение, тем меньшей отдачи следует ожидать от людей. Если цитировать британскую МИ-пять, то мы в одном шаге от анархии.
– Я думал, – вмешался министр иностранных дел, – что многие общины энергонезависимы. А некоторые производят даже больше, чем сами потребляют.
– Энергетическая независимость не означает автономии в физическом смысле. Это скорее расчетно-финансовое понятие, – попытался объяснить статс-секретарь Ресс. – Да, эти общины производят энергии больше, чем потребляют сами. Это значит, что в нормальных условиях им больше не приходится покупать электричество. Но произведенную энергию они подают в общую электросеть, к которой по-прежнему подключены. А поскольку в общей сети отсутствует напряжение, от собственной энергии им нет проку – они просто не могут создать сеть в малых масштабах.
– То есть они могут производить электричество, но не могут доставить его до потребителей? – изумленно спросил министр.
– Именно так. То же самое происходит с крупными электростанциями, – подтвердил Ресс. – Но мы вас прервали, господин Фихингер. Прошу, продолжайте.
– Разумеется, для служащих всех структур отменены отпуска. И все равно нам не обойтись без помощи полиции и армии.
– В гражданских целях или военных? – спросила министр по охране окружающей среды.
– В зависимости от ситуации, – ответил министр внутренних дел.
– Благодарю вас, – вмешался бундесканцлер. – Господин министр сообщил мне, что мы еще далеки от завершения. Поэтому предлагаю сделать короткий перерыв. Разомнем ноги и через десять минут продолжим.
Все начали подниматься, курящие поспешили к лифтам. Только за мобильные телефоны никто не брался, как это происходило бы в нормальных обстоятельствах. Все уже свыклись с тем, что сети сотовой связи недоступны.
– Что скажешь? – спросил шепотом Торхюзен.
– Я бы сказала, они в шоке, – так же тихо ответила Михельсен.
Члены кабинета и премьер-министры разделились на группы и дискутировали, некоторые спокойно, другие более оживленно. Михельсен несколько раз услышала слова «чрезвычайное положение».
Париж
Шеннон прошла пешком от Острова Сите до Северного вокзала, откуда отходили автобусы. Уличные фонари и светофоры не горели, на глаза попалось лишь несколько освещенных зданий. Свет давали в основном фары автомобилей. В начале одиннадцатого она добралась до вокзала. Здесь так же, как и везде, царил мрак, мерцали лишь несколько ламп аварийного освещения. В дверях толклись толпы людей, залы ожидания превратились в гигантские убежища. Всюду на полу сидели и лежали люди, плакали дети. В воздухе, несмотря на холод, стоял спертый запах, в котором ощущалась слабая вонь фекалий.
Табло, конечно же, не работало. Шеннон протолкалась через зал и разыскала табличку с полустершимся знаком автобуса. Следуя указателям, она вышла наружу и наконец добралась до площадки, где впритирку друг к другу стояли автобусы. Среди них бродили люди с багажом. Спустя десять минут Лорен отыскала автобус до Гааги.
