Гарри думал, что статья – дерьмо. Он отправил своему редактору электронное письмо с заголовком «Это дерьмо» и содержимым из ссылки на статью. Возможно, это был не самый дипломатичный способ донести свою мысль, но Гарри был в паршивом настроении, и, кроме того, если люди не хотят слышать о дерьме, так пусть его не публикуют.
Кто-то зашел в переулок Рака легких. Это оказался его редактор, Дэниел Макграт. Гарри быстро сообразил, что раз Дэниел не курит, значит, он явился по его душу.
– У тебя проблема? – спросил Макграт без вступительных любезностей.
Гарри затянулся, обдумывая вопрос.
– Ты выпускаешь любительскую писанину о самом горячем преступлении в городе со времен Клоуна-убийцы
[13].
– А тебе какое дело? Я считаю эту статью хорошей. Там есть кое-какие омерзительные подробности. Несколько цитат из полиции. От эксперта. И…
– Нашим читателям плевать, что хотят сказать эксперты. Они скрипят, как точилка для карандашей. Наши читатели не хотят слушать, что скажут так называемые «источники в полиции». Особенно когда полиции нечего сказать, кроме как «мы работаем над этим делом».
– Правда? И чье же мнение наши читатели хотят услышать?
– Опры.
Дэниел моргнул.
– Опры Уинфри?
– Это ее город. Что она думает о жутком мужчине, превращающем женщин в статуи?
– Он делает совсем другое… а Опра живет в Калифорнии. И она вовсе не эксперт в преступлениях. Тем более в серийных убийцах.
Гарри швырнул недокуренную сигарету на землю и яростно растоптал ее.
– Никто не требует от нее быть экспертом. Она – Опра. И у нее есть квартира в Чикаго, значит, она одна из нас. Черт, мы можем сделать целую статью на чикагских знаменитостях, что они думают о чудовище, бродящем по их любимому городу. Канье Уэст, Тина Фей, Харрисон Форд…
– Ни один из них здесь не живет.
Гарри отмел это.
– Жили раньше. Это их город, и этот спятивший Гробовщик угрожает безопасности их людей.
– Это нелепо.
– Отлично. Пусть не Опра. Знаешь, кого следовало спрашивать, что они думают? Людей на пляже.
– На пляже?
– Ага. Главным образом женщин. Какого-нибудь парня погорячее. Желательно добавить к статье их фотографии. В купальниках. Спросить их, как они поведут себя, если столкнутся с одним из произведений искусства Гробовщика-Душителя.
– Так он теперь скульптор?
– Конечно. А почему нет? Это отличный угол зрения. Наши читатели будут в восторге. Я считаю, это сексуально.
Дэниел одарил его подозрительно пронизывающим взглядом, но Гарри гордился своей невосприимчивостью.
– Гарри, ты хорошо работаешь с трогательными сюжетами. Ты – мастер сексуальных скандалов.
Он кивнул, признавая этот сомнительный титул.
– Но это статья о чудовище. И наши читатели хотят знать, как идет охота. Об усилиях полиции схватить неуловимого убийцу, в то время как он убивает очередную невинную женщину. Они хотят читать о жестокости, о страхе и смерти. Именно это возбуждает людей, когда дело касается серийных убийц.
– Дэниел, это плохая подача. Так делают все остальные.
– И именно поэтому мы делаем то же самое.
Они стояли, меряясь взглядами, и несколько секунд слышался только приглушенный шум машин на улицах Чикаго.
– Дай мне это написать, – наконец произнес Гарри. – Я сделаю из этого вещь.
– Мне не нужна статья о том, что Опра думает об этом убийце, – резко ответил редактор, закрывая разговор. – Ты не пишешь о преступлениях. Это не твоя тема. Займись своей работой.
– Почему бы тебе хоть раз не заняться своей работой? – выпалил Гарри.
Выражение лица Дэниела подсказало Гарри, что последняя фраза, возможно, была не слишком здравой.
– Знаешь… – Дэниел сложил руки на груди. – У меня есть одна очень важная тема. И я хочу, чтобы ты ею занялся.
Глава 28
Даниэла Ортиз жила в маленькой квартирке с двумя спальнями в Пильзене, районе в западной части Чикаго. Этот район был хорошо известен процветанием искусств, поэтому чикагские студенты художественных школ, вроде Даниэлы и покойной Сьюзен Уорнер, сбивались здесь в стайки.
Маленькая гостиная не слишком отличалась от гостиной Зои в Дейле. Но, если у нее все стены были голыми, не считая двух небольших картин, которые ей купила Андреа, стены Даниэлы сплошь покрывали фотографии в рамках. Перенасыщенная ими, комната казалась еще меньше, едва не вызывая клаустрофобию.
– Входите, пожалуйста, – сказала Даниэла. – Может, хотите что-то выпить?
Ее чувство моды соответствовало вкусам в дизайне интерьера. Казалось, что она пытается надеть на себя все цвета разом. На ней была красная бандана, желтая кофта поверх зеленой рубашки, синие джинсы и оранжевые с розовым тапочки. На правом запястье болтались несколько бисерных браслетов с доминированием сиреневого, коричневого и черного. «Ей стоит повесить на себя табличку с предупреждением для людей, страдающих эпилепсией». Зои порадовалась собственной шутке. Надо не забыть пересказать ее Андреа.
– Ничего, спасибо, – ответила она, в то время как Тейтум поинтересовался, нет ли кофе.
– Конечно, – ответила ему Даниэла и улыбнулась Зои. – Вы точно ничего не хотите?
– Ну… да. Если агент Грей выпьет чашечку, я тоже не откажусь, спасибо.
Даниэла ушла на кухню, и Зои, подойдя к стене, стала разглядывать снимки. Они выглядели как коллекция увеличенных крупных планов. Большая фотография росинки на листке. Группа сосулек на ветке. Крылатое насекомое, снятое снизу, крылья прозрачные и узорчатые. На нескольких снимках, висящих на дальней стене, были городские улицы, напоминавшие Европу. Каждая фотография была красива, но вместе они обстреливали комнату цветом и формами. От этого Зои чувствовала себя неуютно.
Даниэла вернулась с двумя чашками кофе.
– Они вам нравятся?
– Мм… да, они очень красивые.
– Крупные планы мои. А улицы в Венеции снимал мой друг. Он был там год назад по студенческому обмену.
– Вы оба изучаете искусство?
– Ну… я до сих пор. А Райан сейчас работает в авторемонтной мастерской. Но мы познакомились в колледже, когда он тоже был студентом.
– Это здорово, – сказала Зои.
В колледже она была знакома только с двумя парнями, и оба оказались дерьмовыми приятелями.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – предложила Даниэла, кивая на единственный диван в комнате.
Зои и Тейтум сели, и девушка поставила чашки на низенький круглый столик у дивана. На секунду Зои показалось, что она собирается сесть на диван между ними; неудобное расположение для расспросов, тем более что диван был двухместным. К ее облегчению, Даниэла вернулась на кухню и принесла оттуда небольшой стул, на который и уселась к ним лицом.
