Политика разграничения доступа. Это сначала думал, что обычное ущемление прав и свобод, и только пожив здесь, стал понимать причины всех этих ограничений. Знание в этом мире это в прямом смысле оружие. Автоматы и гранатомёты и у нас не продают в магазинах шаговой доступности. Если смотреть на Европу с Америкой, где подобные запреты отсутствуют, то там как минимум раз в неделю расстрелы из автоматов-пулемётов, или инциденты с применением магии, происходящие в обеих частях света. А вот в Японии, сделавшей ставку на «эсперов», ничего такого нет. Они стравили между собой обладателей дара, но хоть остальные в результате не гибнут. Отсутствуют, так сказать, сопутствующие потери. И вот чтобы избежать этого, ответственность за развитие способностей в Русии переложили на роды. И не дай бог что произойдёт, отвечать придётся им.
Система работала, и весьма успешно, но случилась Вторая Отечественная с огромными потерями среди дворян. С одной стороны, учить стало почти некому, даже своих, не то что остальных. С другой – с распространением многожёнства, искусственного оплодотворения и суррогатного материнства одарённые со стороны родам стали и не нужны. Но появляться они среди всех слоёв общества не перестали. А ведь давно известно, что опасно не столько само оружие, сколько незнание и несоблюдение правил обращения с ним. Магия им и является. Это пистолет можно изъять, а в этом случае оно конструктивно встроено в человека, и как-то отделить его сложно. Так и сложилась эта ситуация, прямо скажем, не лучшая. Решить её пытаются. Отсюда и императорские кадетские корпуса. Но и у него не бесконечные финансы. Развитие территориальных батальонов, возложенное на остальных, тоже из этой оперы. Воевод туда назначают специально из враждебного рода тому, который ответственен за данное подразделение. Правда, возглавляет всё это ставленник от императора, на которого возложен надзор за соблюдением норм и требований. В итоге все следят друг за другом. Родовая знать как-то не стремится в подчинение хрен знает кому, вот и вынуждены привлекать одарённых даже без дворянства, выдавая личное. Но, к сожалению, уже взрослых, а потому с серьёзными ограничениями по обучению. В итоге вышел местный аналог партизан.
Пока же смотрел сквозь стеклянные стены комнаты, как оказывается гаража, на крыше, на работу монтажников. Заодно оценивая оставшееся место. Действительно, ховер, даже тяжёлый, войдёт с запасом. Будет день, и сам его куплю, а пока нужно придумать, как денег добыть. Более чем уверен, что, несмотря на обнаруженные недокументированные возможности моей персональной реальности, сам я справиться с антивирусником, предстоящую покупку которого собираюсь обсудить, не в состоянии. И знаний не хватает, и опыта ноль, а значит, нужно хотя бы консультанта нанять, а лучше создать компанию, но на всё на это нужны средства, которых опять уже начинает не хватать. Хорошо строить планы, но пока ещё договора нет, хотя это уже и чисто символический акт.
Время уже подошло, а я всё шаландаюсь. Никак мандраж подавить не получается. Если бы верил во всякие чудеса, то, наверное, назвал бы это предчувствием. Беды не беды, но чего-то настораживающего. Вроде как на пятиметровом трамплине стоишь в одних трусах и думаешь: «Удержит их резинка, если нырнуть щучкой, или не рисковать и лучше бомбочкой».
В холле, через который нужно пройти, чтобы попасть в кабинет, спускаясь с крыши, остановился возле зеркальной стены. Оттуда на меня взглянул пацан с суровым взглядом серых глаз. Но их цвет – это всего лишь результат недостатка освещения. На свету они изумрудно-зелёные с тонкой каймой чайного оттенка вокруг зрачка, а стоит в них попасть солнечным лучам, вспыхивают яркой зеленью только что политого газона и как будто наливаются изнутри светом. Короткая стрижка тёмно-русых волос, за лето выгоревших в золотистые, будто колосья спелой пшеницы, с длинной чёлкой, прикрывающей шрам на лбу, смотрелась вполне гармонично. Лицо самое обычное для восьмилетнего мальчугана. Ни тебе квадратного подбородка и волевых губ, ни даже никаких сексуальных ямочек. Круглое, с небольшим курносым носом, и сказал бы даже с маленьким ртом и пухлыми губами. Хорошо хоть никаких веснушек, но и загар, зараза, не пристаёт.
Рост метр тридцать, чуть выше середнячков, рук и ног ровно по две. Даже пальцев на них по пять штук, и если бы не белая рубашка из натурального хлопка с наглухо застёгнутым воротником и длинными рукавами, не очень уместная в это время года и при такой погоде, и не догадаешься, что что-то тут не так. Не только кисти были покрыты шрамами, но и всё тело, от колотых и резаных ран. Не поленился, прошёл УЗИ. Все они мелкие и поверхностные и не несли никакой угрозы жизни. Парнишку, похоже, банально пытали, но к моменту моего попадания сюда все они зажили и превратились в тонкие розовые отметины, сейчас уже существенно побелевшие. Прошлое моего тела серьёзная загадка, особенно на фоне крайне подозрительных несчастных случаев среди его родственников, удивительным образом произошедших в довольно короткий промежуток времени. Не осталось ничего! Не то что наследства, фотографий.
Ниже шли свободные брюки, классического покроя, бежевого цвета, из тянущейся ткани, так называемого стрейча. И внешний вид весьма приличный. Не треники какие-то. Зато удобство прямо от них. Подпоясан ремнём, почти неотличимого от штанов цвета, с титановой матовой пряжкой. Какая разница, из какого она металла, мне лично непонятно, но раз уж в том магазине были такие, пришлось брать. Статус. Не покупать же позолоченные и с разноцветным плазменным напылением. Как-то аляповато, а я не привык бросаться в глаза. Сливаться с фоном тоже не гут, но и переливаться блёстками, словно шоумен на сцене, не желаю. И довершают образ плотные бежевые носки. Оказалось, не так-то просто купить приличные даже в элитном магазине. То резинка полная хрень, то синтетики выше крыши. В третьих один бамбук, а-ля сибирская ёлка. Четвёртые аж просвечивают. Хоть они и светлые, но никаких тапочек сверху нет. Не люблю, предпочитаю босиком пройтись. Знаю, мараются. Так и не стирают ныне вручную на речке. Слава богу, машинки-автоматы и здесь не перевелись. Лучше пару раз за день переодеть, чем в грязных ходить, «зато тёмных, и на них незаметно». Из-за этого же проблема с обувью. Для удешевления внутри стали отделывать выделанной и окрашенной кожей, а она для этого не предназначена. Рвётся быстро, и тебе опять покупать новую пару приходится. Надо-то сыромятную, так с ней непросто всё. Даже мастерские далеко не все её используют. Если же как положено, то там ещё и подошву кожаную норовят всучить. Сплошные проблемы, а всего-то хочешь, чтобы было по-человечески.
Затем двинулся в кабинет. Вчера только оборудовали. Даже и не видел, что тут и как. Проект, конечно, разглядывал, но своими глазами не смотрел. Зачем мешать людям работать. На крыше не в счёт! Потому входил в предвкушении. Да… Вот и освоили ещё пару комнат. Стены отделаны панелями красного дерева. Витражная стена остеклена пуленепробиваемым стеклом молочно-матового цвета и закрыта тяжёлыми бархатными шторами. Если уж сильно приспичит посмотреть происходящее на улице, можно вывести изображение с камер на двестидесятидюймовый экран, висящий на самой большой стене. Пол застелен толстенным ковром, наглухо поглощающим любые звуки от шагов. Посреди стоит огромный двухтумбовый дубовый стол со встроенным аэроэкраном, используемым в качестве монитора. Интересная технология. Изображение будто висит в воздухе, на самом деле оно проецируется на невидимые капли воды, создаваемые миниатюрным кавитатором.
