– Естественно. Там какой-то Трифон Агафонович Захаров значится.
– Какой-то! Ты дебил?! Трудно справку было запросить? Думаешь, твои служащие с дури тебе перенаправили этот запрос?! Мало того, он как-то оказался среди боёв за тот ГОК! И счастье, что те наёмники его не грохнули, как раненых из его госпиталя. Ты понимаешь, насколько мы обосрались там?! Взгляни вот сюда. Как тебе эта история в Казани? Эти уроды должны были минимум доложиться, а не заниматься самодеятельностью с его отправкой.
– Да что в этом такого-то?
– Ты зажрался! Потерял всякую осторожность! Знаешь, кто, по-твоему, занимался этим пацаном там, лично?! Заткнись, пока не убил под горячую руку! Так вот, целый генерал, мать твою. За что мне такое наказание в твоём лице, дуболом ты чёртов! Непростой, очень непростой. Начальник целого подразделения при Главном управлении Генерального штаба. Военная разведка! Не улавливаешь связи с фамилией?!
– Вы хотите сказать?..
– Ага! Дошло, наконец! А теперь взгляни-ка на этот снимок с воздушного диста над Тверью. Угадай с трёх раз, вокруг чьего дома так сконцентрировались доместики?! Ты понимаешь, чем для нас всё теперь может закончиться? Вон отсюда! И пока не найдёшь, кого ей там надо, лично, даже не объявляйся!
Глава 13
Тридцать первое августа. Поздний вечер. Кусково. Резиденция Шереметьевых
– Дедушка, почему мы?!
Солидный мужчина в дорогого материала костюме-тройке, сидящий за огромным двухтумбовым лакированным дубовым столом, ничего не ответил. Лишь остановил двух юных особ предостерегающим жестом ладони.
В этот раз действо происходило в относительно небольшом, всего восемьдесят с копейками квадратных метров, кабинете. Но отделан он был не в пример уютней, вкруговую деревом разных сортов. Это касалось всего, в том числе рам, огромных панорамных окон, панелей стен и даже относительно невысокого потолка. Причём последний имел особое устройство, с помощью которого гасились любые звуки, не позволяя раскатываться эху в весьма свободном от мебели помещении. Никакой электроники, а просто хорошее знание математики, акустики и золотые руки мастера, сделавшие всё это не сплошь утилитарным устройством, а весьма приятными глазу, хоть и странно выглядящими плитками. В сочетании с огромным, почти во всю комнату толстенным восточным, ручной работы ковром, всё это не давало посторонним звукам мешать хозяину кабинета думать.
Сейчас это было не особенно актуально, поскольку в кабинете присутствовало ещё несколько человек. Четверо взрослых, сидящих в высоких, глубоких и весьма уютных резных креслах, и пара девочек, даже при беглом взгляде на которых становилось понятно – двойняшки. Совершеннолетние представители более молодого поколения рода обозначили своё присутствие двумя парами примерно одного возраста и на вид не старше тридцати.
– Сначала ты скажи, Семён. Нашёл, кого должен был? – начал он вовсе не с ответа юным девам.
– Да, отец. На следующей неделе его доставят к нам.
– Плохо, – медленно проговорил глава рода и забарабанил пальцами по столу.
– Почему?
– Ты меня спрашиваешь?! Только всё больше убеждаюсь в своей ошибке после назначения тебя своим наследником. Думал, уважишь отца, освободишь от этой управленческой хрени, а оно вон как оказывается…
– Евпатий Аристархович, – обратилась сидящая рядом с его сыном женщина.
– А тебе, невестка, никто здесь слова не давал. Не смогла своему мужу мозги вправить, так теперь заткнись. Молчать, я сказал! А ты какого чёрта такой малахольный, что свою жену к ответу не можешь призвать?! Бардак! Если до этого хоть немного сомневался, то теперь вижу, зря. Всё из-за твоей мамки! Сынок ведь долгожданный, любимый, что ты с ним так строго? Теперь расхлёбывай. А ты, Пётр, не думай чего, – с последними словами хозяин кабинета обратился ко второму мужчине.
– Да я…
– Помолчи. Вы оба наши дети, может, к кому и относились немного лучше, то не со зла. Вы вон и женились по любви оба. Признаюсь честно, мне импонировала Семёнова прижимистость, но это же и привело нас к нынешней ситуации. А вот если бы сделали ставку на метод Амурских, который предлагал ты, то избежали бы всех этих проблем. Да мы бы и не узнали, что такие даже бывают! Но выгоды застилают порой глаза.
– А что случилось-то?
– Ах да, Петь, ты ведь и не в курсе. Надо было тебя хоть куда пристроить, а не в опалу. Хотя сейчас это даже к лучшему. Все поймут смену курса. Слушай. Относительно недавно кто-то нанёс удар по Захарову. Граний Кондратий который. Специально поясняю. Вдруг ты, как твой старший братец.
– Да сразу я догадался. Он такой один, пап!
– Это хорошо, а то некоторые… Ладно. Не будем об этом. Естественно, не на него самого. Видимо, у неизвестного кого-то наезжелка выросла, да не доросла. Все его потомки в короткий срок погибли в разных подозрительных авариях, а внук, в котором он души не чаял, пропал. Не знаю уж почему, у него самого подозрение пало на шведскую королевскую семью. Может, были какие указания, не суть важно. Эту историю даже в наших СМИ освещали. Конечно, не так истерично, как в Европе и САСШ, но всё же.
– И там он погиб.
– Петь, и вроде голова у тебя на плечах есть, и не маленький уже, а в Деда Мороза до сих пор веришь. Не уверен, что есть на свете тот молоток, способный забить последний гвоздь в крышку его гроба. Ты почитай, как французы выжгли напалмом несколько сотен гектаров индокитайских джунглей в попытке отправить его к праотцам, или англичане разбомбили целый квартал Дублина во время ирландской войны за независимость. Как эти бедолаги радовались и даже чуть было национальный праздник не объявили по этому случаю. И вот, когда уже даже они уверились, что всё, он опять объявился.
– Я понял мысль, пап.
– Очень надеюсь. Вернёмся к Захарову, теперь уже более молодому, Трифону Агафоновичу. Не понял, это что ещё за улыбочки?! – с этими словами Шереметьев-старший встал из-за стола и, обогнув его, направился к старшему сыну.
– Евпатий Аристархович, не надо! – с этими словами жена Семёна подскочила с кресла и попыталась помешать свёкру.
Его это ни капли не остановило, но всё же от досадной помехи пришлось отмахнуться. Ковёр и в этом случае пригодился. Падение обошлось без последствий, разве что для гордости. Сын, собиравшийся защищаться, во всяком случае пытался закрыть лицо руками, в этот момент отвлёкся. Поэтому прилёт кулака его отца в левый глаз оказался для него полной неожиданностью.
– Надо! Да поздно уже, – наконец, ответил на восклицание самый старший мужчина в кабинете.
Затем, как ни в чём не бывало, направился к дверям.
– Пакет льда сюда! – крикнул он, приоткрыв створку, а затем, отвернувшись, направился назад.
– А жене своей объясни, когда можно смеяться, а когда не стоит, – произнёс он, проходя мимо кресла своего старшего сына.
