– Зато у нас жара, аж Мороза позвали…
Я в течение трех минут, пытаясь заменять слова так, чтобы фрицы не поняли нашу речь хотя бы вначале, объяснял радисту то, что мы видели здесь. Обозначил квадрат, примерные силы противника и его направление. Закончив сеанс, добил фашиста и, собрав трофеи, рванул к парням. Да, закладку еще положил, нехай немцы порадуются, когда в кунг заглянут. Там кило тротила лежит, всем достанется.
Почти не сговариваясь с ребятами, поспешили убраться из этого района. Уйти успели километра на три, когда сзади рвануло.
– Ты чего, шашку им оставил? – спросил Борт.
– Именно, пускай полетают! – ответил я и заржал, так как бойцы уже смеялись.
Бежать было легко, несмотря на дождь. Да, пошел, собака злая. Стало как-то холоднее, не люблю дождь. Летом, правда, была изнуряющая жара, но все же я люблю, когда тепло. Жар и пар костей не ломит.
За полчаса покрыли около пяти километров и собирались остановиться, когда услышали шум с неба.
– Воздух, – резко крикнул кто-то из парней, я даже не сообразил кто, да это было и не важно, надо прятаться. Были в чистом поле, так что вариант один, пластом.
Развалившись, не шевелясь, старался высмотреть, кто это там такой летает, по нашу душу или как? Земля сейчас сырая, черная, вперемешку с пожелтевшей травой, а мы грязные как свиньи, может, не заметят…
Все же самолет я рассмотрел. Одинокий «мессер» летал чуть в стороне, и я понимал почему. Там дорога, видимо, ищут вдоль нее. Хорошо, что свернули в поле, хоть я и не хотел тогда, но думаю, что немцы думают так же. При выборе места, где укрыться, любой человек первым делом подумает на лесной массив, а мы в поле рванули. Вдоль дороги и овраг есть, и кусты, лес вообще манит как магнит, больше возможностей спрятаться, но я выбрал поле и не прогадал.
– Ушел вроде! – на этот раз я опознал голос, Егор это.
– Идем дальше, головами крутим на триста шестьдесят, нам немного осталось.
Шли мы, кстати, не просто так, от возможной погони уходя, а целенаправленно. Так как к тому лагерю, где мы захватили радиомашину, нам пока пути нет, да и опасно это, немцев до хрена вокруг, то решили проверить еще один. До него, правда, далеко, почти сорок километров. Но решив, что с провизией у нас пока нормально, немцы поделились, избрали этот вариант. К слову, этот лагерь здесь последний, до которого можно добраться вот так просто, пешком. Остальные далеко, ближайший километрах в двухстах. Вообще же, на немецкой трофейной карте, которую дал мне перерисовать командир, было шесть отметок, но, как и сказал, рядом только две.
А первый лагерь, к которому мы шли, можно и не проверять более. Он на месте, охрана тоже, причем серьезная. Или забыть, или штурмовать на танках. Если капитан выберет последний вариант, надо ждать момент, когда фрицы после заправки покинут то поле, что поблизости. Иначе это будет самой легкой формой самоубийства. Немцы с такой армадой танков даже стрелять не станут. Раскатают остатки роты по полю и баста.
– Слушай, Андрюх, да мы этот и сами сделаем! – шепнул мне Иван.
– Борт, я все понимаю, у тебя в заднице зуд, но не настолько же! – я чуть не поперхнулся, когда услышал предложение.
– Ну, ты сам подумай, это ж какое подспорье нашим, тут ведь человек двести, как не больше!
– А еще тут охраны взвод, а в ней два бэтээра, – спокойно ответил я.
– Да и хрен бы с ними. Бэтээры ты возьмешь, у тебя винтовка с прицелом, чего, не попадешь в пулеметчика?
– Погоди, не искушай, подумать надо.
А искушение действительно было сильным. Перед нами, в овраге среди молодых берез, лежал небольшой по размеру лагерь. Немцы как обычно обнесли его «колючкой», блин, у них сколько ее с собой? Но привлекало не это, а установленные две вышки и работа еще над двумя. То есть немцы сейчас заняты на работах по оборудованию охраны лагеря. Работают, конечно, пленные, да только фрицам-то приходится участвовать, хотя бы контролировать. Таким образом, часть охраны занята, а два пулеметчика на вышках смотрят исключительно за заключенными.
– Ждем ужина и начинаем, – просто ответил я. На ужин точно отвлекутся, по крайней мере, будет ясно наверняка, есть кто-то в бэтээрах или нет. Нашему отряду этот лагерь будет отличным подспорьем. Если сейчас все получится, не нужно будет гнать сюда весь отряд, а следовательно, рисковать лишний раз.
Сами еду не грели, поели холодного. Консервированные сосиски и тушенка без разогрева шли не очень, но есть-то надо. Прикольный у немчуры хлеб. Пакет сорокового года выпуска, вон штампик на нем, а хлеб нормальный. Едва ли не вкуснее того, что у нас в стране, в двадцать первом веке, будут за свежий принимать.
Ужинали по очереди, один из нас всегда наблюдал за работой фрицев. Мы были хоть и на открытой местности, но гораздо выше лагеря, поэтому и могли «бесплатно» наблюдать весь этот цирк. А как еще назвать? Немчура так охотно издевалась над нашими бойцами, что думаю, когда мы начнем атаку, пленные сами бросятся на охрану. Самое главное, бойцы выглядели хорошо, видимо, лагерь здесь образовали совсем недавно, не успели фрицы еще «сломать» наших советских бойцов. Немцы куражились, швыряли пустые банки в бойцов, те кидали их обратно, немчура огрызалась в ответ и бряцала оружием.
Овраг с лагерем был вытянутой формы, вот чуть дальше в этой природной яме я и залег, со снайперкой. Моя задача – вышки. Если уберу пулеметчиков, ребята смогут вступить в бой. Они вооружены двумя автоматами и пулеметом, причем на этот раз Ваня нес не ДП, а взял трофей, понравилась ему эта швейная машинка.
Опыта было совсем ничего. Я боялся сделать самую главную ошибку человека с винтовкой, поспешить. Затвор у «мосинки» хоть и смазан, и ходит легко, но мне предстоит сделать выстрел, затем переместить ствол на вторую вышку, одновременно передергивая затвор, прицелиться и, не промахнувшись, сделать второй!
Немец на первой вышке, той, что стоит дальше от меня, уже полминуты был в моем прицеле. А я все ждал, когда наконец на ближней вражина угомонится. Как и говорил, опыта мало, по движущейся цели мне точно не попасть, хоть здесь и было-то меньше трех сотен метров. Наконец, на ближней вышке пулеметчик остановился, а то бродит по своему пятачку туда-сюда, как «энерджайзер», блин. Я потянул спуск, раздражающе длинный спуск завершился выстрелом и подкидыванием винтовки. Когда она вновь заняла прежнее положение, я стал ее перемещать, в попытках найти второго пулеметчика на ближней вышке. Почему не удостоверился в поражении первого? А зачем? Стрелял я в корпус, уж, думаю, наверняка попал. Пока ловил в прицел второго, то услышал звуки стрельбы. Наверное, парни начали атаку. Странно только, я же сказал, что после второго выстрела…
Стреляли не мои бойцы, а тот самый неугомонный фриц с ближайшей ко мне вышки. До него было еще меньше, метров двести тридцать – двести пятьдесят, уж извините, точно не могу определить. Эта гад начал стрелять в пленных, видимо, решил, что в его напарника стреляли заключенные. Из чего бы они это делали? Ума не приложу. Так или иначе, но я, наконец, поймал в прицел его долговязую фигуру. Отметив про себя, что вражина стоит ко мне боком и чуть присев, стал выцеливать его. Долго так сидеть нельзя, руки и глаза устанут, но я все равно упрямо сижу, дожидаясь, когда он встанет чуть удачнее для меня. Сообразив через несколько секунд, что он сейчас положит нафиг всех заключенных, я стал торопиться. Винтовка плясала в руках, а лечь я не могу, обзора не будет, поэтому только сидя.
