То, что он говорил, было правдой. Но Мария – Королева, а Норфолк – первый пэр страны.
Елизавета встретилась со своими министрами, выслушала их мнение, как следует поступить с Марией и Норфолком.
– Эта ошибочная мысль проникла в головы некоторых людей, – сказал один из них, – но есть в этой стране особа, которую не может коснуться ни один закон. Предупреждение ей было уже сделано. Следовательно, топор должен дать ей следующее предупреждение.
– Не сказать ли нам, – заявил другой, – что наш закон не способен бороться с подобным преступлением? Если это так, значит, он неполноценен в высшей степени. Милосердие уже было проявлено к милорду Норфолку, но ничего хорошего за этим не последовало.
Елизавета медлила, так как очень хорошо знала, как поступит она. Королева отдала им Норфолка, и жарким июньским днем он взошел на эшафот на холме Тауэр; но не отдала им Марию.
Глава 9
В течение этого политически беспокойного времени личную жизнь Роберта сопровождали осложнения.
Роберт, как он сам признавал, был слабым человеком, когда дело касалось женщин; и все же королева, похоже, не понимала, насколько он слаб в этом отношении; казалось, он не понимал, какие ограничения она на него наложила. Он жаждал иметь детей. У него было два очаровательных племянника, которых он очень любил – Филипп и Роберт Сидни; они были для него как сыновья; и все же он был не тот человек, чтобы удовлетвориться сыновьями своей сестры.
У Бергли был сын. Правда, Роберт Сесил был хилым существом, унаследовав горбатую спину от своей ученой матери. Только у Роберта Дадли, самого мужественного, самого красивого мужчины при дворе, не было законных детей.
Его первый и самый проклятый брак оказался бездетным. Он знал, что из-за Эми, а не из-за него, потому что доказал это. Но незаконные дети были совсем не то, чего он хотел; им он мог отдать свою привязанность, но не имя Дадли.
На протяжении нескольких лет у него была очень приятная любовная связь с Дуглас, леди Шеффилд. Естественно, и очень опасная связь, но его страсть к Дуглас была так сильна, что Роберт шел на риск.
Он хорошо помнил ее начало. Королева совершала одно из своих летних паломничеств, которые по ее настоянию происходили каждый год. Большая процессия отправлялась из Гринвича, Хэмптона или Вестминстера – королева обычно верхом, по иногда в карете, за которой следовали многочисленные повозки, груженные мебелью и багажом. Все должны были показать интерес к этим путешествиям, равный ее собственному.
Люди приходили за много миль, чтобы посмотреть, как она проезжает, и устраивали празднества в ее честь. Она обожала простые манеры людей из народа, которым, как заявляла, может быть, и недоставало любезности ее придворных, но любили они ее не меньше.
Что касается маршрута, по которому они ехали, то королева постоянно его меняла. Один фермер, услышав, что она собралась ехать одной дорогой, потом выбрала другую, но в последнюю минуту вернулась к первоначальному плану, прокричал под окнами гостиницы, в которой Елизавета остановилась:
– Теперь я знаю, королева – всего лишь женщина; и она очень похожа на мою жену, потому что никак не может выбрать!
Ее дамы были шокированы. Как посмел этот человек подобным образом говорить о королеве? Но Елизавета высунулась из окна и крикнула страже:
– Дайте этому человеку денег, чтобы он заткнулся!
Другой человек окликнул королевского кучера:
– Остановите карету, чтобы я мог поговорить с королевой!
И королева, милостиво улыбаясь, приказала, чтобы карету остановили. Она не только поговорила с человеком, но и позволила ему поцеловать ее руку.
Подобные фамильярности делали ее еще более любимой народом. Когда Елизавета останавливалась в скромных гостиницах, то настаивала, чтобы добрый хозяин не слишком тратился, чтобы принять ее; но когда останавливалась в домах знати – ожидала роскошного приема.
В тот раз компания остановилась в замке Белвуар, поместье графа Рутланда, и среди знати, съехавшейся туда со всей округи, чтобы почтить королеву, был лорд Шеффилд.
Самой красивой женщиной на этом собрании была его молодая жена, леди Шеффилд – происходящая из эффингемской ветви семьи Говард.
Она слышала о великом Дадли, которого недавно сделали графом Лестером и предлагали в качестве мужа Марии, королеве Шотландии. По стране ходили слухи, в которых постоянно присутствовала королева; вся Англия сплетничала об их любовной связи, об убийстве Эми, о детях, которые у них были, и о страстной ревности королевы к нему. Дуглас казалось, что граф Лестер скорее бог, чем человек, – порой недобрый бог, но тем не менее невероятно привлекательный.
Наконец, увидев его, великолепно разодетого и сидящего на лошади так, как не сидел никто другой, она подумала – как думали многие другие до нее, – что нигде и никогда па свете не было человека, который мог бы сравниться с Робертом Дадли в физическом совершенстве.
Когда Дуглас встала на колени перед королевой, Лестер был рядом с ее величеством, и на мгновение Дуглас почувствовала на себе его взгляд. Она поежилась. Этот мужчина устроил убийство своей жены ради королевы. Этого мужчину некоторые называли самым дурным человеком в Англии. А он поймал ее взгляд, улыбнулся, и она ощутила, что это один из самых важных моментов в ее жизни.
В ту ночь в замке Белвуар был банкет и бал. Королева флиртовала в своей оживленной манере со своим новым фаворитом Хаттоном и была склонна говорить резкости Роберту. Возможно, она заметила его взгляд, брошенный на прекрасную леди Шеффилд.
Думая о Дуглас, Роберт понимал, исходя из своего опыта, что она быстро уступит, и чувствовал, как в нем поднимается угрюмая злость на королеву. Какая у него могла бы быть жизнь! Что, если бы он женился на такой женщине, как очаровательная леди Шеффилд? Какие дети у них могли бы быть – сыновья, как Роберт и Филипп Сидни. Если бы он женился на королеве, их сын стал бы наследником королевства. Но она странная, предпочитает править одна. Эми умерла напрасно, а у него плохая репутация. Он много страдал от этого, но мог бы оставаться все эти годы женатым на Эми, толку от ее убийства не было.
Во время танца он оказался рядом с Дуглас.
Она не была смелой, как Летиция Ноллис. Он привлек Летицию благодаря своей репутации, Дуглас – вопреки ей. Но его возбуждала эта молодая женщина. Пусть Елизавета флиртует со своим учителем танцев.
Он близко наклонился к Дуглас и сказал:
– Судьба сводит нас вместе.
Она начала фигуру, а он продолжал:
– Вы слышали обо мне злые сплетни. Не верьте им, умоляю вас.
– Милорд, – начала она, но он перебил ее:
– Перестаньте. Это правда. Обо мне говорят много дурного.
Она взяла себя в руки:
