— У нас занятие по стрельбе из лука отменили, — сообщила я, поправляя прическу.
— И ты хочешь вместо него поупражняться в магии предсказаний? — уточнила госпожа Мэну.
— Вообще-то я думала к вам на два занятия напроситься, — пояснила я, занимая место у стены и усаживаясь в лотос.
— Порыв, конечно, похвальный, — пробормотала госпожа Мэну.
— Мне завтра в Огненный дракарат лететь, — пояснила я.
— А, ты путешествуешь по нему на моих занятиях? — уточнила госпожа Мэну. — И хочешь, как следует подготовиться?
Я задумалась. То, что на занятиях по пророчеству и в медитациях я безвылазно сижу у папахена в гареме — это считается путешествием? Что-то сомневаюсь. Но на всякий случай кивнула.
— Вы проницательны, — сказала я.
— Работа такая, — ответила пророчица.
Сегодня в знакомый водоворот я провалилась практически сразу.
И как только привычный мир, с запахами, звуками, отдаленными голосами студентов в коридоре сменился миром Джун, меня оглушило криком.
— Пощади, госпожа, пощади!! Я… я бы не посмела! Меня заставили!
Молодая женщина, судя по прическе и одежде, джошу, каталась по полу, пыталась рвать на себе волосы и кричала, кричала, кричала. Искаженное рыданиями лицо расцарапано, рукав кимоно оторван.
Я сразу поняла, что истерика продолжается уже длительное время, а я, то есть Джун не знает, что делать.
Недоуменно перевела взгляд вслед за Джун на низкий прикроватный столик.
На нем стоит кувшин с разбавленным соком межму, судя по салатовому цвету напитка. Однако стоило мне бросить на кувшин взгляд, захотелось отшатнутся, отскочить в сторону. Словно невидимая ледяная лапа сдавила горло, а сердце забилось, как сумасшедшее.
Каким-то образом я поняла: в кувшине смерть.
А стоило перевести взгляд на кошку на полу, все тут же встало на свои места. Бедное животное успело околеть. Заглянув в сознание Джун, я узнала, что котенка ей подарил отец. Узнала и то, что кошки обожают сок межму. Как я поняла, он для них что-то вроде валерьянки, но куда менее эффектного действия. Разбавленный, сок плодов драконьего дерева полезен практически для всех живых существ. Я вспомнила, что, когда болела, пила неразбавленный: надо было экстренно восстановить силы.
Джун переводила беспомощный взгляд с кошки на джошу, затем на графин и не могла произнести ни слова. Позвать кого-то? Но за такое джошу казнят. А Джун искренне считала ее подругой… Смолчать… И кто даст гарантии, что неведомый враг не попытается напасть снова? Через другую джошу… Или же сам. И что сказать господину, если спросит о любимице Миу-Миу?
Джун приложила пальцы к вискам и сдавила их. Ей хотелось, чтобы женщина замолчала, ушла, чтобы исчез со столика графин с отравой… Чтобы все было, как полчаса назад, когда она причесывалась и напевала, ожидая повелителя… А потом Миу-Миу попросила сока межму, и Джун налила ей немного в блюдечко…
Повелитель… Должен прийти повелитель…
— Помилуй, госпожа! Я все скажу, все скажу!!
Казалось, мысли тянутся, словно в замедленной съемке. На деле же прошло не больше десяти секунд.
— Что здесь происходит, Джун?
Мичио Золотой дракон застыл на пороге. Перевел взгляд с Джун на джошу, а потом на кошку. Я впервые видела, как отец бледнеет на глазах. Словно из него в мгновение выкачали кровь.
В следующий миг он возвышался над служанкой.
— Кто, — спросил он тихо.
— Пощади, господин! Я все скажу!! — завопила несчастная, срывая голос.
— Кто, — еще тише спросил Мичио Кинриу и даже я поежилась. Голос дракона был отчетливо слышен даже на фоне подвываний джошу.
Женщина замерла, и, глядя на дракона остекленевшими глазами, захрипела. А затем обескровленные губы выплюнули:
— Госпожа Хитоми.
Хитоми! Первая жена папахена… Самая ревнивая… и… Я только сейчас поняла, что ни разу ее не видела. Госпожа Митсуко сразу представилась второй женой, я была знакома с третьей, четвертой, пятой, шестой… Все они приходили навещать меня, когда я болела. Но первая… Я еще подумала, что она слишком горда и спесива, чтобы приветствовать дочь своего господина, рожденную седьмой женой…
От воспоминаний отвлек истошный крик Джун.
Если бы могла — заорала бы вместе с ней. В голос.
В следующий миг папахен прижимал Джун к груди, увещевал и целовал в макушку, гладил по волосам, как маленькую.
Я же, не отрываясь смотрела на то, что недавно было джошу… Человеком. Женщиной. Совсем еще молодой. Сливаясь с сознанием Джун, ощутила, как в нос ударил запах горелой плоти, и, согнувшись от рвотного спазма, успела подумать, что никогда, вообще никогда не смогу есть мяса…
Рывком я отделила себя от сознания Джун.
По лицу отца поняла, он «говорит по внутренней связи».
С кем и о чем говорит, несложно было догадаться.
Не знаю, сколько времени прошло. Показалось, что в следующий миг двери в покои распахнулись и два дракона втащили за руки отчаянно сопротивляющуюся русоголовую женщину с полубезумным взглядом.
— Нет! Вы не смеете! Отпустите!
Стоило ей увидеть обгорелый труп, она схватилась за сердце и принялась оседать на пол.
— Пустите ее, — раздался спокойный приказ отца.
Вопреки логике, женщина изо всех сил принялась цепляться за одежду драконов.
Отец выпустил Джун из объятий.
— Уведи Джун, — скомандовал он одному дракону, сообразив, видимо, что недавнее представление не для глаз бедняжки.
Та перевела неверящий взгляд на рыдающую женщину, на черную груду костей на полу, над обгорелой плотью до сих пор вьется дымок, затем почему-то посмотрела на пушистое тельце…
В следующий миг Джун стояла на коленях, вцепившись в камзол отца и отчаянного молила:
— Прощу, повелитель! Пощади ее…
В глазах отца отразилось недоумение.
— Джун, — мягко позвал он и попытался помочь ей встать. — Это невозможно.
— Пощади, — упрямо повторила девушка.
— Это невозможно, Джун, — мягко сказал отче, поднимая ее.
— Прошу тебя, — заглядывая в глаза дракону, попросила Джун. — Пощади ее ради ребенка, которого я ношу.
В комнате повисла гробовая тишина. Слышно было, как гулко бьется сердце Джун. Я же, хоть и была невидимой и неслышимой, закрыла рот обеими руками. Было от чего немного двинуться умом.
