— Чего ты так испугалась? — мягко спросила она.
— Сердце огня, — прошептала Джун. — Средоточие магии мира. Если я не понравлюсь ему, оно меня просто сожжет! Только драконы могут ходить к сердцу стихии!
— Ты не знала, — больше утверждающе, чем вопросительно произнесла Митсуко.
— Не знала о чем?
— Юные драконы рождаются у сердца стихии. Чтобы с рождения установить связь с магией нашего мира. И, конечно, чтобы вернуться потом, после инициации и обретения истинной ипостаси за посвящением.
Джун покачала головой, вытаращив глаза.
— Я не знала, — сказала она. А затем спросила: — Ты рожала Ясуо и Керо тоже… у сердца огня?
— У центрального, — с торжеством в голосе произнесла Митсуко. — Тебе нечего опасаться, Джун. Наш господин и повелитель будет с тобой до конца.
— Он присутствует при родах всех нас? — с недоверием в голосе спросила Джун.
Митсуко покачала головой.
— Нет. Но я уверена, для тебя сделает исключение.
Глазах Митсуко на мгновение потухли, но стоило ей бросить взгляд на живот младшей жены, лицо озарила нежная улыбка.
— Ты не устала? Может, лучше вернуться в покои? — спросила она.
Джун посмотрела на старшую подругу с благодарностью.
Взяв руку Митсуко в свои, она сказала:
— Любит ли кто-то его так, как ты? Я не говорю — больше, потому что это невозможно.
Та в ответ пожала плечами.
— Ты его любишь, Джун. Я знаю.
— Разве можно не любить дракона, — ответила Джун.
По просьбе юной Джун, которая становилась все более мнительной к концу беременности, в преддверии родов Мичио Кинриу доставил младшую и любимую жену к самому дальнему сердцу огня.
С ними был лишь лучший лекарь дракарата и самая известная целительница, та самая, которая когда-то помогала родиться Джун. Пока надобности в посторонней помощи не было, Мичио Кинриу оставался с женой наедине.
Сердце стихии располагалось в кратере самого маленького вулкана на территории Огненного дракарата. Джун, которой не с чем было сравнивать, и которая удостоилась чести видеть сердце стихии впервые, была настолько изумлена происходящим, что даже перестала чувствовать родовые схватки.
В эпицентре западных рудников дракарата находились сразу три золотые жилы. И начало они брали именно в той горе, где предстояло родиться ее сыну, плоду долгожданной любви великого воина Мичио Кинриу и послушной Джун.
Сверкающие золотыми крупинками стены, столп жидкого огня посередине и… какая-то немыслимая свежесть, — Мичио Кинриу оберегал любимую с помощью магии.
Странно было видеть в пещере удобное ложе под балдахином, специальное кресло для родов… еще какие-то вещи… Но верховный предводитель, похоже лично позаботился, чтобы у Джун было самое лучшее.
Было как-то слишком волнительно присутствовать при собственном рождении, в тесной близости с воспоминаниями Джун, и в то же время я понимала, что не могу прервать медитацию сейчас. Мне казалось, я не вправе присутствовать при этом, и в то же время… кто имел на это большее право, чем я? 3ec623
Страхи Джун, обуревавшие ее за месяц до исхода, исчезли, испарились, как только первая судорога пронзила тело.
Джун ожидала боли. Джун расспросила всех жен и наложниц в гареме, каково это — рожать дракона. Поэтому Джун была готова ко всему. К любой боли, даже к той, что полностью подчиняет разум и обнажает инстинкты…
Но когда боль пришла, Джун поняла, что боялась призрака. Наяву все было совершенно по-другому, чем в ее мыслях и ожиданиях. Во-первых, боль действительно обнажила инстинкты, подсказывая, что делать, а во-вторых, оказалось, что ее можно терпеть. Причем даже молча.
Может, сказывалось присутствие любимого, может, так действовало сердце огня, которое вдруг потянуло к себе, разгораясь ярче, освещая пещеру дневным светом…
Но в момент одной из схваток Джун и Мичио Кинриу обменялись нежнейшим поцелуем, и в тот же миг что-то произошло. Боль, пронзающая тело, перестала сужаться, словно воронка, которая движется сверху вниз. Изменился вектор движения — хлынув снизу-вверх, боль принялась расширяться, после чего перестала существовать, оставив после себя какие-то сладкие судороги.
Мир взорвался огненными сполохами, пространство зазвенело и осыпалось искрами, когда тишину, прерываемую вздохами и стонами, прорезал крик драконенка. О том, что ее дитя — дракон, у Джун не было никаких сомнений. Даже в протестующем детском плаче можно было различить нотки рева.
— Спасибо, любимая, — сказал Мичио Кинриу и, склонившись над обессилевшей Джун, поцеловал жену в лоб. — Спасибо тебе за сына.
— Но это не мальчик, верховный предводитель, — слегка заикаясь, произнес лекарь.
— У вас девочка! — возвестила целительница, протягивая Мичио Кинриу крохотное тельце.
Взгляд предводителя, который только что лучился от счастья, потух в тот же момент.
— Только не ты, — простонал он. — Только не ты, Джун…
— Нет!!! — рев дракона сотряс пещеру, заставил целительницу отступить к самому сердцу огня, прижимая к себе новорожденное дитя. Казалось, если она сделает еще шаг, провалится в пропасть, прямо в эпицентр огненного озера.
— Ты не сможешь противиться этому, Мичио Кинриу, — сказала крохотная фея, которая возникла, словно из воздуха. Сделав круг над малюткой, она объявила Мичио Кинриу. — В твой род пришла посланница Инари. Королева драконов!
Драконье пламя отбросило фею чуть ли не к самому сердцу огня.
Сжав ручки в кулачки, фея бросила на разъяренного дракона последний взгляд и взмыла к самому потолку пещеры. Через мгновение сверкающая полоска, которая тянулась за крохой во время ее полета, слилась с остальными искрами.
Когда я вернулась в таверну, драконы по-прежнему морщили лбы над пространственной картой. Возникло такое ощущение, что время здесь остановилось, в то время, как я успела прожить целую жизнь.
Приблизившись, я ткнула пальцем в ничем не примечательную гору.
В ответ на три вопросительных взгляда, я сказала:
— Нам надо туда. Для моего посвящения.
— Там нет сердца огня, — сказал Исам, вглядываясь в карту.
— Было, — добавил мастер Шуджи. — Но тот вулкан давно потух.
— Знаю, — ответила я, кивая. — Пятнадцать лет назад. И тем не менее, нам надо туда.
Хотя бы просто увидеть место своего рождения, добавила про себя.
