— Адептка Таши, вы поплывете на корабле, — невозмутимо произнес он. — В человеческих ипостасях.
Надо сказать, Исам все это время с меня настороженного взгляда не сводил. Если поначалу, как зашел в кабинет, сиял, как начищенный самовар, то теперь, к моей радости, немного попритух. Хоть выражение лица оставалось невозмутимым, что в принципе свойственно Ледяным, где-то на дне синих глаз плескалась тревога. И была эта тревога связана со мной (наконец-то!), что радовало… и бесило просто до крайности! Вот что ему стоило раньше меня успокоить? Ведь мало мне собственных бед, так еще о заразе блондинистой переживай…
Ректор, который понятия не имел о том, что происходит сейчас со мной, а может знал (в конце концов, драконья интуиция ему на что?), но мудро решил не заострять внимания, тем временем, продолжал:
— Вам будет добровольно блокирована магия, адептка Таши. Именно это и имел ввиду мэтр Сузумо, когда говорил, что разрушение твоим потенциалом магического фона можно избежать. Заблокировать силу дракона, а вместе с ней и магию, можно только добровольно, с помощью специального артефакта, Слезы богини. Для того, чтобы это сделать, древние раскалывали слезу богини надвое, одна половина запечатывает силу дракона, вторая — снимает печать. То, что вы явитесь к верховному предводителю Водного дракарата с добровольно заблокированной силой, должно убедить его в наших добрых намерениях. Как и то, что на этот раз мы выбрали тебя — уникальное для нашего мира существо, первую драконицу и дочь Мичио Кинриу, того, кто бросил вызов Водному дракарату, а также Ичиро Исами, наследника Ледяного клана, единственного клана, который поддержал Водный дракарат в противостоянии.
Я сглотнула. Потом все же решила уточнить.
— А если и это все, что вы перечислили не убедит верховного предводителя Водных? Тогда что?
Мэтр Акихиро обменялся с главой Ковена понимающим взглядом, а госпожа Норайо кивнула мне, словно хотела ободрить.
— Если все это не убедит Рэйдэна пойти на переговоры, то вторая половина Слезы богини точно убедит, — серьезно произнес глава Ковена.
— То есть как? — не поняла я.
— Вторую половину Слезы богини доставит в Водный дракарат воздушная почта. И снятие блокировки вашей с Ичиру Исами магии будет полностью в руках Рэйдэна.
— Снять блокировку сможет только верховный предводитель Водного дракарата, — пояснила госпожа Норайо то, что итак было в общем-то ясно.
— Эм… — вырвалось у меня, — такой вопрос, к делу не относящийся. Что на вашем древнем языке означает имя Рэйдэн?
— Гром и молния, — с готовностью пояснил один из магов.
— Эм, — вырвалось снова. А инстинкт самосохранения поинтересовался от себя: — А если этот Громовержец не снимет-таки нашу блокировку? И к инициации меня не допустит?
Маги переглянулись. По лицам и тревожным взглядам я поняла, что они не предусматривали такой вариант.
Первым ответил Исам.
— Я готов. Я пойду на все, что угодно, чтобы не допустить войны между дракаратами.
Теперь внимание присутствующих сконцентрировалось исключительно на мне.
Я молчала минуту, не больше. Наконец, решилась.
— Что ж. Если это единственный способ приостановить разрушительное воздействие на мир моей магии, и возможность остановить войну, я тоже готова.
— В таком случае, Таша, — сказала госпожа Норайо. — Сегодня как следует отдохни и не забудь собрать вещи в дорогу. Помни, что с завтрашнего дня вы оба останетесь без магии. Думаю, говорить о том, что на сегодняшний день ты освобождена от занятий, не нужно.
— Но утитывая тувое рувение, стоит вусе-таки напомнить, — сказал мастер Горо.
Я кивнула, поблагодарила всех собравшихся. Затем, свистом подозвав духов-хранителей, встала, и, обойдя Исама, вышла.
Уже в коридоре я услышала, как хлопнула дверь.
— Таша, погоди, — попросил Исам, догоняя меня. — Что случилось?
— Что случилось? — взвилась я. — И ты еще спрашиваешь!
Мимо прошло несколько второкурсников. Кое-кто покосился на нас и я заговорила тише.
— А сам не догадываешься?
— Это из-за того, что я не отвечал Рио?
— Бинго! — объявила я. — Не хватает только хора толстых негритянок, поющих «Аллилуйя»!
Судя по выражению лица Исама, из того, что сказала, не понял ни слова, а вот то, что злюсь — вполне себе. Уже какой-никакой прогресс.
— Я правда не мог, — сказал он. — Почти. Понимаешь, пришлось спускаться очень глубоко под землю.
— Ага, связь не ловит, — съязвила я.
— Мы сами ее отрезали, — ответил Исам. — Было нелегко. Их было много. Несколько роев, с королевами. Любое ментальное вмешательство могло обойтись слишком дорого.
И вот он говорит, а мне так стыдно становится. Потому что уже не о себе оскорбленной-обиженной думаю, а замечаю тени под глазами Ледяного, заострившиеся скулы, бледность… Даже представить не хочу, что значит несколько роев инсектов. Слишком страшно становится… За Исама.
— Конечно, сейчас понимаю, что прежде чем приступать к спуску, надо было сообщить Рио, — продолжал Исам. — Но только не все шло по плану. Приходилось импровизировать.
А я сглотнула. И в глазах щиплет просто невыносимо. Стою, старательно моргаю, а дыхание прерывистое. И сердце вот-вот из груди выпрыгнет.
И так хочется с размаху налететь на него, уткнуться носом в грудь, чтобы обнял крепко-крепко и не отпускал. Хочется прижаться… потереться щекой… вдохнуть запах… А вместо этого стою, ресницами хлопаю, пытаюсь обуздать некстати нахлынувшую гормональную вспышку (куда там), а пол так и норовит уйти из под ног. И, глядя в пламя синих глаз, понимаю, что дракону сейчас даже хуже, чем мне… Потому что, судя по ходящим на его щеках желвакам, хищно расширившимся ноздрям его пламя горит ярче… А мое только-только начинает разгораться… И вот хочется одним прыжком преодолеть это расстояние в несколько шагов, что нас разделяет… но кругом студенты… преподы… и поэтому вместо желаемого говорю, надеясь, что голос не сильно дрожит.
— Спасибо за честность, Исам.
И дракон понял!
Он кивнул, и, видно же, изо всех сил сдерживая бушующее внутри пламя, улыбнулся нежно-нежно и произнес:
— Нам надо быть честными друг с другом, Саша. Я начинаю понимать, о чем ты говорила, когда упрекнула в том, что не верю в тебя. Поверь, в моей жизни не было момента хуже, чем тогда…когда ты мне не поверила — там, в дракарате твоего отца.
И столько боли было в этом признании, что у меня снова слезы навернулись
— Неужели хуже, чем тогда, когда отец оговорил меня? — улыбаясь через силу, попробовала пошутить.
— Хуже, — просто сказал Исам. — Тогда — я только сейчас понимаю — у меня оставалась надежда. Но когда ты признала перед всеми, что не веришь мне, я понял, надежды нет, — сглотнув, дракон добавил: — Твоя вера в меня нужна мне, как воздух. Я не хочу потерять тебя, Саша.
