Я нашла Бруно в церкви Аббатства, и мне хотелось знать, не молился ли он.
— Я кое-что хотела тебе сказать, — произнесла я.
— Ты можешь сказать мне об этом здесь, — холодно ответил он.
— Это вряд ли подходящее место.
— Что такого ты можешь мне поведать, чего нельзя сказать в церкви?
— Что же, возможно, в конце концов, это место и подойдет, — ответила я. Ведь именно здесь они нашли тебя. Да, именно здесь Амброуз положил тебя в рождественские ясли.
— Ты пришла сюда, чтобы дразнить меня этой ложью?
— Это не ложь, и ты знаешь это.
— Я устал от твоих тирад по этому поводу.
— Я верю в свидетельства Кезаи и Амброуза.
— Вытянутые под пыткой?
— Матушка Солтер добровольно рассказала эту историю.
— Старая ведьма из лесной хижины!
— Женщина, которая презирала ложь. На смертном одре она рассказала о том, что велела Амброузу положить тебя в рождественские ясли.
— Ты веришь всем, кроме меня.
— Нет. У меня есть исповедь Амброуза, написанная задолго до того, как в Аббатство пришел Ролф Уивер.
— Исповедь Амброуза? Где ты взяла ее?
— В его келье. Матушка Солтер подсказала мне, где искать.
— Так вот зачем ты там рыскала.
— Эта исповедь у меня. В ней он рассказывает о своем грехе, связанном с твоим зачатием, и о другом грехе, когда он положил тебя в рождественские ясли, чтобы в твоем рождении было нечто таинственное и чтобы ты вырос и стал аббатом.
— Дай мне эту исповедь.
— В должное время.
— Где она сейчас?
— Об этом ты узнаешь, когда дашь мне слово отбросить все свои выдумки и стать нормальным человеком.
— Ты сошла с ума, Дамаск.
— Это ты сумасшедший… сумасшедший от гордости. Теперь я прошу тебя, Бруно, брось эту сказку, которой ты себя утешаешь. Признай правду. Ты ведь умный. Аббатство обязано тебе всем. Зачем тебе притворяться, что ты обладаешь сверхъестественным могуществом, когда в тебе так много естественной силы? Бруно, я хочу, чтобы ты знал, что эта исповедь найдена. Я хочу, чтобы ты сказал всем, что ты обыкновенный человек, а не мистическая фигура, отличная от всех нас.
— Где эта исповедь?
— Она спрятана в безопасном месте.
— Отдай ее мне.
— Чтобы ты ее уничтожил?
— Это подлог?
— Нет, это не подлог. Я хочу, чтобы ты сначала все рассказал монахам, которых привел сюда. Расскажи им правду. Расскажи им, что Амброуз оставил исповедь и что ты на самом деле его сын, его и моей няни.
— Твой мозг охвачен безумием.
— Я тебя прошу, очень скоро станет известно о том, что найдена исповедь Амброуза. И лучше, чтобы ты рассказал все раньше, чем я сообщу о находке.
— Ты стала поучать меня.
— Это твой шанс, Бруно. Взгляни правде в глаза. У тебя есть жена, дочь. Они могли бы научиться тебя любить. У тебя есть работники, которые хорошо тебе служат. Они станут уважать тебя за правду. У тебя есть богатство. Ты можешь разумно его использовать. Но откажись от союза с врагами. Всемилостивый Боже, разве ты не знаешь, как близок ты был к смерти при предыдущем правителе?! А сейчас, ты только подумай! На следующий год у нас может быть новый монарх. Ты думал когда-нибудь о том, что это означает? Спокойные годы долго не продлятся. Тебе нужно выбирать.
Бруно высоко поднял голову. Он был удивительно красив и впрямь выглядел святым. Он мог бы быть изваян из мрамора, таким бледным было его лицо, такими изящными были эти гордые черты. Я неожиданно почувствовала прилив любви к нему. Я почти желала, чтобы он сказал: «Да, я отброшу мою гордыню. Я больше не стану скрывать правду. Я скажу миру о том, кто я на самом деле. Я расскажу о том, что Амброуз написал правдивую историю о чуде в аббатстве Святого Бруно».
Я мягко обратилась к нему:
— Оставь все это. У меня есть Кейсман-корт и его богатые земли. Мы вместе начнем новую жизнь. У нас есть дочь. Мы поможем ей пережить трагедию. Возможно, мы сумеем забыть все, что случилось раньше, и будем счастливы.
Он с насмешкой посмотрел на меня.
— Тебя потрясло известие о том, что Кэри мой сын, и ты повредилась в уме, — сказал он. — Если существует исповедь, о которой ты говоришь… в чем я сомневаюсь… тебе следует немедленно принести ее мне. Конечно, это подлог, но такие документы опасны. Иди и принеси ее сюда, чтобы я смог на нее взглянуть.
Я отрицательно покачала головой:
— Ты ее не получишь. Умоляю тебя, Бруно, подумай над моими словами, сказав это, я повернулась и ушла.
Дом стал удивительно притихшим. Кейт писала письма Кэри и отправляла их с посыльным. Кэтрин заперлась в своей комнате и ничего не ела. В прежние времена я бы пошла к Кейт, чтобы излить ей свои печали. Теперь я держалась отчужденно.
Был вечер очень длинного дня. Я одна сидела в спальне, когда вошел Бруно.
— Мне необходимо с тобой поговорить, — сказал он. — Мы должны объясниться.
— Я была бы рада, но ты должен понять, что я не могу поддерживать ложь.
— Я хочу, чтобы ты отдала мне исповедь Амброуза.
— Чтобы ты мог ее уничтожить?
— Чтобы я мог ее прочитать.
— Ложь жила слишком долго. В аббатстве Святого Бруно не было никакого чуда. Со времени признания Кезаи я никогда не притворялась, что оно было. Если бы ты попытался стать человеком, а не Богом, все было бы иначе.
— Что было бы иначе?
— Возможно, ты рассказал бы мне, что Кейт тебя отвергла.
— Что бы это изменило? Ты бы приняла меня!
— Ты был так уверен во мне?
— Я был уверен.
— А когда она отвергла тебя, предпочтя богатство Ремуса, это глубоко ранило твою гордость. Я понимаю, Бруно. Ты, сверхчеловеческое существо, Бог, тайна, чудо-ребенок, неожиданно был сведен до обычного существа, отвергнутого любовника, незаконного сына служанки и монаха. Это было больше, чем ты мог вынести.
— Кейт пожалела о своем решении. — Я увидела удовлетворенный блеск его глаз.
— Твоя гордыня была глубоко задета. Тебе пришлось воспользоваться успокоительным бальзамом, которым стало согласие идти с тобой, куда ты захочешь, жить в хижине, если придется. Вот чего ты хотел от меня.
Раздался стук в дверь, и вошел Юджин с подносом, на котором стояли кувшин с вином и два стакана.
— Ты хочешь, чтобы мы попробовали твой новый сорт, Юджин? — спросил Бруно.
Он взял у Юджина поднос и поставил его.
— Это мое лучшее вино из цветков бузины, — сказал мне Юджин.
