– Вот, отец, сегодня хотел отправлять посыльных в Кентию с наградами и денежной компенсацией родителям и близким погибших, но в связи с вашим приездом отложил пока.
– Вот и хорошо, поедут с Нивелем и герцогиней, когда те будут возвращаться обратно, и очень даже хорошо будет. Нивель торжественно вручит награды на площади в столице. Это надолго запомнят в Кентии, и ты не думай, всем будет сообщено, что это награды и деньги твои, вручаются за подвиги их сыновей в боях. И вот еще, совет старейшин герцогства… – он не успел договорить, его прервал канцлер.
– Не герцогства, а королевства, сколько мы будем с тобой спорить на эту тему, еще твоему деду вручили регалии короля, а вы, Зорги, все герцогство да герцогство… – и он расстроенно махнул рукой.
Отец посмотрел на канцлера, но ничего не ответил и продолжил свою мысль:
– Так вот, совет принял решение о том, что отныне ты можешь посещать Кентию и находится в ней, правда не более двух месяцев в год. Я, честно сказать, такого не ожидал, уж очень у нас упертые в совете аристократы, хранители традиций и правил, и поэтому впал на некоторое время в ступор, не зная, что сказать.
Наверное, выражение моего лица говорило само за себя, так что отец и канцлер вначале стали хихикать, поглядывая на меня, а потом и громогласно хохотать.
– Ладно, сын, – проговорил отец, вытирая слезы, – а теперь покажи мне моего внука, пока женщины не затискали его.
И мы отправились в покои сына. Уже на подходе услышали шум и смех, доносившийся из комнаты, и, войдя, я увидел смеющуюся мать с моим сыном на руках. Ее лицо раскраснелось, глаза сияли, и это еще больше сделало ее молодой и красивой, я, честно, залюбовался ею.
– Алекс, этот мелкий разбойник – копия ты, все родинки и родимые пятнышки находятся на тех же местах, что и у тебя. И такой же непоседа и любопытный, как ты, ни минуты на месте усидеть не может. Не успела его на руки взять, он тут же меня обмочил и попытался укусить, – и она чмокнула малыша в щеку. За это он схватил ее локон, выбившийся из прически, и попытался вырвать. Алексия тут же кинулась высвобождать прическу моей матери из рук этого маленького озорника.
Когда волосы были освобождены из хватки малыша, мать протянула внука его деду, то есть моему отцу. Тот с большой осторожностью взял его и принялся разглядывать, а малыш ему улыбался и что-то пытался сказать на своем непонятном для взрослых языке. Нянечка и кормилица застыли изваяниями у стены и не шевелились, уходя, я им подмигнул и улыбнулся.
А через два дня я провожал маму и Тальриону домой в Кентию, с ними убывал и канцлер. Я же загрузил несколько телег подарками, снабдил канцлера чертежами новых светильников и экземплярами всех книг, которые мы издали на этот момент. Технологию изготовления бумаги и чертежи печатного станка привезут их мастера, которые сейчас у меня обучались.
Обняв и расцеловал всех на прощанье, я долго смотрел вслед каравану, увозящему вроде бы чужих, но в то же время таких родных в этом мире мне людей.
Глава двадцать первая
Подготовка к походу заняла еще неделю. Я заранее выслал гонца в столицу, чтобы предупредить Даниса, что прибуду вместе с армией Кентии и ее правителем. И вот мы в пути, войско идет ходко, и даже обоз движется довольно быстро. Через трое суток мы уже приблизились к столице и, чтобы не пугать обывателей, встали лагерем в километре от стен города. Через пару часов в расположение лагеря прибыл посыльный от короля с предложением правителю Кентии Донету тан эль Зоргу и его сыну Алексу тан эль Зоргу посетить короля.
Прихватив сотню конников, меньше никак нельзя, надо соответствовать статусу, мы с отцом отправились на встречу с Данисом тан де Брюлотом. Народ с любопытством смотрел на кентийцев. Пусть они в лице моих воинов уже не были какой-то экзотикой, но вид ста воинов внушал уважение и страх. Огромные, закованные с ног до головы в блестящие доспехи, на больших и сильных конях, они олицетворяли собой силу и мощь Кентии. И народ, собравшийся на улицах, встречал их приветственными криками, радуясь, что эти машины для убийств на их стороне, а не на противоположной.
Король и его приближенные встретили нас у входа во дворец – это тоже традиция; два правителя, два союзника обнялись и обменялись приветствиями и заверениями в дружбе. Данис предложил пройти во дворец и принять участие в пире по случаю посещения королем Кентии его королевства.
Все эти ритуальные пляски нисколько не помешали нам, когда большинство присутствующих втянулись в дегустацию спиртных напитков, обсудить и согласовать порядок и сроки выдвижения войск. Было решено, что кентийцы пойдут через старое русло, а торвалцы – по прямой дороге, соединяющей столицы империи и королевства. Выступит Данис через седмицу после нашего ухода, еще мы пообещали королю, что по пути в империю приведем к повиновению взбунтовавшихся баронов, которым удалось улизнуть с поля боя под стенами столицы. Они снова закрылись в своих замках, а вот граф погиб.
Сидели мы за столами недолго, надо было еще отдохнуть, ведь завтра снова в дорогу, и тянуть нельзя, еще чуть больше месяца зимы, и начнется весна, а с ней грязь и раскисшие дороги. Большую часть конников отправили к остальному войску, так как у себя в усадьбе мне их разместить было негде. Казарма, выстроенная на территории, вмещала всего тридцать человек, еще был домик для гостей на два десятка, вот и все, а ведь там уже жил десяток охраны. По приезде я показал отцу свой дом, ему очень понравились ванные комнаты, и он решил и у себя сделать такие же, я пообещал изготовить ему краны и унитазы, остальное и сами сделают. Утром, совершив все положенные процедуры и позавтракав, мы отправились в расположение войск; впереди дорога, и рассиживаться просто нет времени. Войска уже были собраны и готовы к движению, ожидали только нашего прибытия. Даже не слезая с коней, дали команду двигаться, и вся колонна пришла в движение.
Через несколько дней мы стояли у ворот замка одного из бунтующих баронов… Чтобы не растягивать время, я приказал подогнать на сотню метров пушку и выстрелить ядром по воротам. Витор сам взялся наводить и стрелять, ворота вынесло сразу. Было видно, что кто-то при этом пострадал и как забегали внутри осажденные. Я отправил к воротам переговорщика и потребовал, чтобы барон прибыл ко мне, во избежание новых жертв. Пообещал, что я ему гарантирую неприкосновенность.
Через некоторое время из ворот выехал одинокий всадник и направился к нам, им оказался молодой парень лет шестнадцати-семнадцати. Это был старший сын барона, сам барон лежал раненый после схватки под стенами столицы и прибыть не мог.
Я предложил парню присесть и с любопытством разглядывал его бледное лицо.
– Представьтесь, – напомнил я ему, потому что парень, находясь в стрессовом состоянии, забыл это сделать. Тот вскочил, и его бледность сменилась румянцем стыда.
– Баронет Ален де Вильт, сын барона Итера де Вильта, – поклонившись, проговорил он.
– Присаживайтесь, баронет, у меня к вам серьезный разговор. Как вы, надеюсь, заметили, мне не составит труда превратить ваш замок вместе с находящимися в нем людьми в пыль и прах. Но я не настолько кровожадный, чтобы это делать. И поэтому хочу предложить вам сделку. Вам надо уговорить вашего отца пойти на мировую с королем. Какие у них там причины для раздора, меня не интересует. Король у нас человек здравомыслящий, не вздорный и не злобный, и думаю, при уступках с вашей стороны пойдет на мировую. – Я говорил и внимательно следил за баронетом, как он реагирует на мои слова, парень хмурился и мрачнел, а когда я закончил говорить, поднял на меня глаза.
