– Отец очень плох, и мы ждем со дня на день его смерти, – проговорив это, он закусил губу, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. – А я еще несовершеннолетний.
– Тогда разреши дать тебе совет. Пошли к королю гонца с письмом, в котором напиши, что отец умирает, а ты не хочешь продолжать вражду и просишь короля взять тебя и твою семью под свою опеку до твоего совершеннолетия. В общем, думай, тебе решать, ты скоро станешь главой семьи.
Уже провожая его обратно, я положил ему руку на плечо.
– Мы не будем атаковать ваш замок, завтра утром снимемся и уйдем, так что можешь успокоить маму, своих сестер и брата, чтобы не боялись, а сам думай, как поступить.
На этом мы расстались.
Утром, как я и говорил, мы отправились дальше в сторону границы с империей, по дороге нам предстояло посетить замок еще одного бунтовщика. Стояли великолепные дни, вот представьте себе: мороз пару градусов и ясный солнечный день. И в такие дни даже думать не хотелось о том, что впереди нас ждет война, кровь и смерть.
В следующем замке мне даже не пришлось устраивать демонстрации, барон сам выехал нам навстречу, его проводили ко мне. Барон оказался мужчиной лет сорока, довольно приятной внешности и плотного телосложения.
– Барон Клайд де Штонт, – войдя в палатку, представился он. Я представился в ответ и предложил ему так же повиниться перед королем. Тем более, как выяснилось, барон не участвовал в походе на столицу и вообще не поддержал агрессора.
– У меня спор с моим королем, и решать его я буду с ним сам, а не с помощью войск другого государства, – заявил он мне. В разговоре выяснилось, что и сама обида выеденного яйца не стоит. Барон послал своего доверенного человека в королевский отдел налоговых сборов, с предложением отремонтировать мост на королевском тракте через реку, находящуюся на земле барона, при небольшом послаблении налогов. Какой-то чиновник выгнал посланника барона, не стал ни слушать посланца, ни читать послание от барона. Конечно, барону надо было бы ехать самому и просить аудиенции у короля, но на тот момент супруга барона должна была разрешиться первенцем, и барон не решился оставить ее одну. Они уже давно были женаты, но детей у них все не было, а тут рождение первенца да еще мост, который на глазах разваливался. Тракт был королевский, и мост должны были бы ремонтировать королевские рабочие, но барон имел возможность тоже его подновить и хотел успеть до осенних дождей. Но не вышло, как говорится, «ни одно доброе дело не остается безнаказанным». Барон оказался человеком умным, образованным и приятным в общении. Поэтому я предложил ему отправить с ним одного из моих конников, с письмом к королю, чтобы барона выслушали, а не пытались сразу упрятать в подземелье.
Расстались мы с ним довольно тепло, договорившись, как закончатся боевые действия, встретиться и обсудить кое-какие предложения с моей стороны, которые возникли у меня во время беседы. Отец ни первый, ни второй раз во время моего общения с баронами не вмешивался и даже не находился рядом, но все выспрашивал меня, как проходили беседы. И в конце разговора сказал, что я не только прекрасный хозяйственник, но и дипломат.
– Не надо большого ума, чтобы махать мечом, особенно когда за тебя это могут сделать твои воины, намного важней расположить к себе оппонента и убедить его мирными действиями признать твою правоту и прислушаться к твоим словам. Я доволен тобой, сын.
Через несколько дней мы стояли на границе империи и ожидали прибытия представителей Торвала и Сармии, чтобы согласовать свои действия и направление движения. Ждать пришлось несколько дней, потом долго согласовывали, кто как идет и где армии соединяются. Наконец все утрясли, и мы приготовились к дальнейшему движению, предварительно должны были согласовать проход через земли герцога Парваля.
А вот тут нас ждала неудача, герцог наотрез отказался пропускать войско через свои земли. Пришлось менять маршрут и просить уже его соседа – герцога Авара де Гофри – пропустить войско через свои земли. Нам разрешили проход и даже выдали грамоту, удостоверяющую разрешение прохода за подписью герцога.
А вот Торвалу и Сармии досталось идти через земли императорского домена, а так как Эльрику, который ими сейчас владел, была объявлена война, то ни с кем договариваться не надо было. Мы же были поставлены в довольно жесткие рамки, и нам предстояло идти быстрым шагом, чтобы уложиться в отведенное время и покинуть земли герцогства. Конечно, мы могли бы и не сильно придерживаться отведенного нам времени, но стоит ли заводить недоброжелателей? Их у Кентии и так хватает, и даже то, что она идет восстановить законность и справедливость, дела не меняет.
Сегодня третьи сутки пути, люди сильно устали, гоним мы их, сокращая время на сон, но к вечеру мы должны уже выйти на земли императорского домена, и там дадим им отдохнуть. Я еще не знал, что нам готовился сюрприз герцогами де Гофри и де Парвалем. Эти два герцога больше других возмущались, когда зашел разговор о возвращении трона империи принцессе Алексии, правда, надо сказать, они и Эльрика не поддержали и отказались ему подчиняться. Выдвинутая вперед разведка сообщила, что впереди через пару километров дорогу перекрыло довольно большое войско, над которым развеваются штандарты де Гофри и де Парваля. Я, отец, его коннетабль, а также командиры мечников, конников и копейщиков провели быстрое совещание и занялись перестроением колонны, так, чтобы с ходу можно было вступить в бой. Где-то через полчаса после начала движения мы увидели впереди ряды воинов. Остановились в полукилометре, и барон Варт был послан выяснить, почему перегорожена дорога.
Я всматривался в монокуляр, то же самое делали отец и коннетабль, было видно, как барон сблизился с кем-то из дворян, командующих войском. Наверное, разговор был очень эмоциональным, оппонент барона стал махать руками и что-то ему доказывать, тот же на вид оставался спокоен. Через некоторое время он повернулся и поскакал к нам. Барон еще не успел к нам подъехать, как людская масса, вставшая на нашем пути, пришла в движение.
– Ваше величество, они не собираются нас пропускать, говорят, что мы захватчики и они объявляют нам войну, – доложил барон, подъехав. – Правда, там всего лишь где-то с тысячу конных гвардейцев обоих герцогов, остальные, по всей видимости, пешее ополчение.
– По всей вероятности, они надеются на то, что воины устали после длинного перехода и не смогут долго сопротивляться, – задумчиво проговорил отец, – забыли все, что такое война и кто такие кентийцы. Ну что же, мы им напомним.
Противник выбрал довольно просторное поле для схватки, оставалось только удовлетворить его желание. И тянуть с этим не стали. Конники стали охватывать неприятеля с флангов, а по центру шли копейщики, за копейщиками двигались арбалетчики и лучники. Мечников оставили прикрывать обоз и пушки.
И наверное, только сейчас командиры неприятеля поняли, во что ввязались. Их войско стало замедляться, потом совсем остановилось. Конные гвардейцы герцогов попытались оказать сопротивление, кинувшись в атаку, и были походя почти все вырублены. После чего, не сговариваясь, воины неприятеля стали снимать с головы шлемы и опускаться на колени, сдаваясь. Вот и вся война…
