– Так, может быть, пришло время для истории, – продолжил Уннтор.
Тишина, как река, потекла от него, сидевшего во главе стола.
– Я слышал ее в прошлом году, – сказал он. – Два года назад Эгир Ньярдарсон отплыл на запад – ничего нового, конечно, он постоянно туда ходит, и поговаривают, что дом его построен над ямой, полной золота. Но в тот раз он отправился не за легкой добычей.
Видите ли, три года назад Эдгар из Уэссекса почему-то решил сопротивляться, а не платить откуп, да еще и застал врасплох множество людей Эгира. Эгир пришел за ними, но слишком поздно. Говорят, он стоял на холме и смотрел на поле, полное воинов, а Эдгар пробивал им черепа и сваливал их в яму, а потом встал и закричал что-то на своем языке про то, какой он важный, и как Белый Христос защитит английскую корону.
И Эгир не атаковал.
Тогда – нет.
Вместо этого он уплыл назад, к фьордам. Одни говорили, что его жена умела заклинать погоду. Другие говорили, что он попросил у нее суровой зимы. Ну, просил или нет, но он ее получил.
А после той зимы у Эгира был полный корабль крепких и голодных людей, и всех голоднее был его сын, Сигурд Эгирссон. И они отплыли на запад. Другой на его месте бросился бы вперед, размахивая топорами и убивая всех на своем пути.
Но не Эгир.
Вместо этого он послал своего сына и его друзей, и те украли корону Эдгара – умыкнули из самой его спальни, и даже волоска ни с чьей головы не уронили.
– А потом что? – голос Гиты дрожал от нетерпения.
Уннтор ухмыльнулся:
– Эгир дождался людей короля на берегу. И бросил корону в море, прямо на их глазах.
За столом послышались восклицания и смешки.
– Эдгар был в ярости и обрушил ее на своих людей. Он казнил капитана стражи, а когда семья капитана возроптала, казнил и ее тоже, за «сговор с северянами».
И тогда его собственный народ ворвался к нему в замок и поднял его на вилы.
«Потому что, если ты хочешь убить человека безнаказанно, лучше тебе иметь корону на голове», – подумала Хельга.
– За Эгира! – поднял кружку Сигмар.
– За Север! – поддержал его Бьёрн.
– За безголовых королей! – выкрикнула Йорунн, и раздался хохот, разрушивший почтительную тишину, воцарившуюся во время рассказа Уннтора. Теперь, когда ее не стало, по всей комнате завязывались разговоры, а люди поднимались из-за стола. Некоторые начинали что-то рассказывать, надеясь превзойти историю вождя, как минимум трое из людей Сигмара громко заявили, что знают тех, кто был на том самом корабле, а Бьёрн принялся травить сальную байку про набег на женский монастырь.
Сигмар неслышно сказал что-то Уннтору и Хильдигуннюр и вышел из дома. Старики улыбнулись, но как только он скрылся, Хельга увидела, как отец подошел к Аслаку, положил руку ему на плечо и, склонившись, стал шептать что-то на ухо молодому мужчине. Аслак напрягся, а потом медленно переместился к боковой двери. Она закончила убирать посуду, а когда огляделась, Сигмар вернулся, а Аслак исчез.
От шумных разговоров слегка опьяневших мужчин завернувшейся в одеяло Хельге стало мягко и тепло. Звук был немножко похож на плеск реки, иногда быстрый, иногда громкий, но никогда не стихающий. Когда ей стало слишком жарко, она высвободила руку из-под одеяла.
Вода остудила ее пальцы.
Хельга моргнула и огляделась.
Она чувствовала под ладонями траву, сочную, со сладким запахом. Тусклое солнце скрывалось за облачком, но шум реки никуда не делся.
– Хороший денек. – Старик сидел рядом с ней. Один его глаз скрывался под обвисшими полями шляпы.
Она не очень-то ожидала его тут увидеть, но почему-то не была удивлена.
– Хороший.
– И вот они мы, сидим на берегу.
– Ага.
– И что же ты нашла?
Хельга подумала. Что она нашла?
– Я вырезала руну.
– Хорошо. Она помогла?
Она подумала еще немного. Увидела ли она желания и заботы Руны?
– Может быть.
Старик откинулся назад, улыбаясь, как лежащий на солнышке кот.
– Может быть, – повторил он. – Хорошо.
Неожиданно настроение Хельги изменилось.
– И почему это хорошо? Мой сводный брат убит, в этом обвинят глупенького мальчишку, а я понятия не имею, что творится! Йорунн почему-то врет, у нас по углам сидят мужики с оружием, и мы, может быть, застрянем на хуторе до тех пор, пока не поумираем с голоду или мой папа окончательно не спятит.
– И что же ты будешь делать?
– Я НЕ ЗНАЮ!
Старик коснулся полей шляпы, словно хотел убедиться, что она никуда не делась, потом поднял взгляд и посмотрел вдаль.
– Да, – пробормотал он. – Да.
– Что «да»? – рявкнула Хельга, хотя ей тут же стало неловко, что она повысила голос на старика.
– Ты должна задавать вопросы.
– Какие вопросы?
– Для начала неплохо, – ответил он с улыбочкой, которую Хельге жутко захотелось стереть с его лица тычком локтя. – Ты знаешь, что, где, когда и как. Ты спрашивала, почему и кто.
– Да.
– Но спрашивала ли ты о прошлом? О будущем? О вкусе крови, и запахе пота, и страстных стонах на поляне?
Хельга покраснела.
– Я не понимаю, – сказала она.
– Поймешь. Найди то, что скрыто в имени, и поймешь.
Старик положил тяжелую и теплую ладонь ей на грудь. Река начала таять в ее сознании, и Хельга осознала, что на кожаном ремешке вокруг ее шеи висит что-то новое.
Уннтор, насупившись, смотрел, как Хельга мечется во сне. Когда подошла Хильдигуннюр, он, не поднимая глаз, тихо спросил:
– Она здорова?
– Она разумна, – сказала Хильдигуннюр, нежно стиснув его запястье тонкой ладонью. – И, поскольку она разумна, она боится.
Уннтор сжал кулак, и под ее пальцами напряглись мышцы.
– Нам нужно с этим покончить. Чего бы это ни стоило.
Хильдигуннюр подошла вплотную к мужу и обняла его.
– Мой супруг мудр, – сказала она. – И мы это сделаем.
Глава 14
Ночная работа
– Мама!
Неприкрытая паника в этом слове моментально вырвала Хельгу из сна, и тут же распахнулась большая дверь. Холодный ветер принес снаружи запах, который ей очень не хотелось узнавать.
Кровь.
Где-то снаружи послышался пронзительный вопль.
– МАМА! – голос Йорунн был взвинчен, натянут туго, как раздутый ветром парус.
