Тут Даше, конечно, понадобилось некоторое время, чтобы понять, о чем речь.
– Мы реинкарнируем в обратном истории направлении, – объяснила Майя. – Нас не очень много. Мы начались одновременно с концом человечества, мы как бы его наблюдатели, исследователи, и мы закончимся там, где оно начнется. Поэтому реинкарнировать мы можем только обратно во времени. Помним мы немного – какие-то основные вещи, мелочи, никаких деталей. Иногда получается запомнить одно или два имени, пару локаций, совсем редко – нескольких людей, еще реже – даты. Но даты мы почти не помним, потому что из-за движения обратно у нас иное понимание времени, и понятие даты в него не встроено, поэтому и запомнить дату нельзя – скажем, я не знаю точно, в каком году я умру и в каком году я рожусь, но точно знаю, что Невицкий – мой отец.
Оказалось, что в прошлой жизни Майя воспитывалась Невицким как отцом-одиночкой: ее мама умерла от рака совсем молодой; этой новой, будущей (прошлой, мрачно поправила она, прошлой) Майе было от трех до восьми лет, она не помнит, помнить годы трудно или невозможно. К отцу в этой прошлой (будущей, поправила сама себя Даша, потому что ей было тяжело все это в себя вместить) жизни Майя относилась с почтительным благоговением и некоторой влюбленностью. В итоге она стала писателем-сценаристом и писала в основном сложные инцестуальные вещи и чуть-чуть детскую литературу – так как она помнила свою прошлую жизнь (обычно помнишь 2–3 предыдущие, но каждую чуть более смутно, чем совсем свежую) и даже свое имя в той, прошлой жизни, она писала книги для этой девочки из будущего, которой она была до нынешнего перерождения: сказки для Эммы, как-то так они назывались.
– Интересно, что меня в позапрошлой жизни звали Эммой именно потому, что моя мама читала эти «Сказки для Эммы», когда была беременная, и ей очень понравилась идея о перерождении в обратную сторону, – уточнила Майя. – В книжках я очень точно воспроизводила все детали, которые помнила о предыдущей жизни – родителей, их дом, свое детство, – поэтому, кажется, мама узнала там себя и осознанно назвала дочку Эммой. Мне нравилось это ощущение – писать книги для себя в прошлой жизни, зная, что для всех эта жизнь находится в будущем. В этот раз так не получится – я, кажется, проживу слишком мало. Чертов Невицкий не предохраняется совсем. Заметно, что ему хочется жениться по залету в 25. Прямо как будто специально смерти моей хочет.
Когда-то давно Майе казалось, что Невицкий – это навсегда и что она будет своей собственной матерью. Она уже представляла, как они поженятся, как она родит маленькую хорошенькую девочку и умрет спустя пару лет от невыразимых мук. Некоторое несовпадение в таймлайне ее не смущало: по ее словам, душа в некоторых ситуациях может вселиться в тело в любом возрасте, от месяца до трех-четырех лет, речь же не идет о сознании или психике, душа немного другая вещь, даже слово «душа» не очень подходит для того, чем я являюсь и что от меня остается, когда оно переходит с уровня на уровень – но ты можешь считать, что это душа, потому что иначе я тебе это не объясню никак (Даша выдыхает).
К счастью, ей это все казалось очень недолго – как только она вспомнила все детали своей прошлой жизни («мы не сразу все вспоминаем, обычно оно в подростковом возрасте начинает выплывать огромными блоками»), она рассудила, что им с Невицким будет правильнее расстаться: тем более он уже начал к ней ощутимо остывать. Видимо, ее мечта из прошлой жизни – как-то сблизиться с отцом в той части его биографии, где еще не было ни семьи, ни ребенка – так и осуществилась.
– Я даже помню, как подростком писала в своем Твиттере: я мечтаю познакомиться со своим отцом, когда ему было 18 лет! – призналась Майя. – Вот получила подарочек – в следующей жизни оказываюсь его ровесницей, рождаюсь с ним в одном городе, как-то умудряюсь в него влюбиться, потому что сразу же вижу, что мы с ним смертно связаны, узнаю его моментально, понимаешь? И только после первой нашей ночи вдруг вспоминаю: так вот откуда я его узнала! Я же в прошлой жизни была его дочерью, которая у него родится через несколько лет!
– Что такое «твиттер»? – спросила Даша.
Майя пожала плечами: не помнит, все было давно.
Оказалось, что она рассказала обо всем Невицкому сразу же, и он ужасно рассердился, резонно решив, что Майя выдумала какую-то эзотерическую дичь, чтобы удержать его рядом с собой. Но спустя некоторое время, когда у него уже появилась новая девушка, Майя снова появилась в его жизни.
– Познакомь меня с ней, – сказала она. – Я росла, не зная свою маму. Она умерла, и я ее не помнила. Я разобралась, зачем я родилась именно здесь и именно сейчас: это даже не из-за тебя. Просто мне нужно получить опыт общения с мамой. Я хочу подружиться с ней до моего рождения. Я хочу провести с ней столько времени, сколько могу. Когда я была совсем маленькой, она была со мной столько, сколько могла. Теперь моя очередь.
Новая девушка Невицкого очень понравилась Майе, но когда Невицкий ее бросил, Майя вдруг почувствовала жуткую брезгливость: оказывается, это не ее будущая (бывшая, если по летоисчислению Майи) мама, а посторонний человек.
Точно так же вышло и со следующей девушкой: пока Майя подозревала в ней, по уши влюбленной в Невицкого и готовой выносить от него корову, дом и кузницу с кузнецом, не говоря уже о тоненькой молочной девочке, она была ей лучшим другом и боевым товарищем. Как только все начало разваливаться, Майя ощутила ужасную тоску и печаль: это не мама, понимала она, я все это время дружила с ничем, с пустотой.
Все, что не касалось непосредственно перерождений Майи, было для нее пустотой, фоном, ненастоящестью.
– Не печалься, – обняла она Дашу. – На самом деле вполне возможно, что по-настоящему живем только мы: те, кто направлены назад, в начало. А вы все, которые как бы двигаются по течению, и есть фон и пустота. Я даже не уверена, что вы перерождаетесь в будущее. Как правило, душ вообще не так уж и много. И с приростом населения их больше не становится, понимаешь?
Даша не понимала. Ее тошнило от ужаса, но она надеялась, что ее тошнит от того, что она беременна ребенком Невицкого и, следовательно, не является этой фоновой пустотой Майиной декорации, плывущей по течению вверх.
Майя объяснила: большинство живущих обычных людей, как правило, перерождается кластерами. Кластер-душа включает в себя от сотни до нескольких тысяч человек, рожденных в один и тот же период времени в одном и том же месте: в одном городе или даже, например, в одном роддоме – все это сильно привязано к территории. После смерти такой человек перерождается в том же году, в котором родился в прошлой жизни, – но уже другим человеком.
– Так называемый феномен одноклассников, например – знаешь откуда? – уточнила Майя. – В 90 процентах случаев все одноклассники – одна кластерная душа, особенно если школы привязаны по районам. И вот проживаешь ты жизнь Светой Сахарцевой с первой парты, а потом рождаешься своим соседом по парте Петром Рассоловым. А потом двоечником Силицким. И так 36 раз, сколько там одноклассников у тебя. Пока всеми не побудешь, дальше не переродишься, вперед не продвинешься. Иногда кластер – это целый класс. Иногда – целый поток. Но бывают и совсем жуткие кластеры – например, все дети, рожденные в Торжке в 1984-м. Это нужно очень сильно провиниться, чтобы родиться всеми детьми Торжка 1984-го. И пока душа не проживет жизнь каждого из них, дальше не продвинешься. Теперь понимаешь, почему одноклассников так тянет друг к другу? Почему им так важно встречаться даже после окончания школы? Почему вообще эта сеть возникла, «Одноклассники»?
