Пульсации не было.
Дуся выдрала из сумочки мобильник, приставила полированную поверхность к губам Загребина на манер зеркальца! Только бы он был жив! Только бы назвал убийцу!
На гладком пластике не появилось затуманенного пятнышка. Законник не дышал. Сердце его не билось. Кровь из раны на виске стекала только потому, что удар нанесли буквально перед самым появлением девушки.
Дуся заскулила, заполошно, пачкая телефон кровью, начала разыскивать в его памяти номер Максима Ильича… Скорей, скорей, надо вызывать наряд! Работать по горячему следу!
За стеклом веранды мелькнула тень.
Не взвизгнув только чудом – убийца мог находиться где-то рядом! – Евдокия начала озираться…
Тень, что Землероева засекла боковым зрением, двигалась в направлении крыльца веранды. То есть путь через сад отрезан.
Дуся прыгнула в раскрытую дверь на жилую половину, попала в полутемную, дурно пахнущую болезнью, табаком и немытым телом комнату. Забилась в дальний угол, так чтобы видеть кресло с мертвым законником.
На веранду заходил «секретарь» покойного. Увидев труп с дырой в виске, Кучумай громко выматерился, провел те же манипуляции с нащупыванием пульса на шее законника… Выругался более отчетливо.
Евдокия стояла в комнате ни жива ни мертва. Последней рекомендацией Василия Никитича относительно Дуси Землероевой была просьба вырвать Дусе ноздри, если Кучумай еще раз встретит «ментовскую шкуру». А последние просьбы покойных принято выполнять.
Евдокия же свои ноздри любила от всей души! И понимала, что «секретарь» законника, поймав у тела шефа сыщицу, накостылял бы той и без отдельного приказа.
«Разделает как бог черепаху, – мысленно заполошно заскулила Землероева. – И спрашивать не станет! Изуродует просто потому, что под руку попалась, и ни один пластический хирург меня потом не соберет…»
Страшно стало так, что Евдокии показалось – она сейчас задохнется от ужаса, потеряет сознание, и лупить ее уже будут в отключке, как бы под наркозом.
Медленно-медленно, не отводя взгляда от освещенной веранды, Евдокия начала выползать из угла и двигаться к двери, ведущей в коридор, а дальше на улицу. Надеялась, что входную дверь показательный законник никогда не запирал…
Под ногой Евдокии оглушительно скрипнула половица!
Кучумай повернул на звук голову. Взгляды Землероевой и вора встретились.
Секундная оторопь последнего дала Евдокии ту самую секундную фору. Девушка уже замыслила бежать, а мыслительные рефлексы Кучумая еще только выводили причину из следствия.
Евдокия выбежала в коридор, в голове пронеслась мысль: «Господи, неужели меня и забьют в этом темном закутке?» Ударилась всей грудью о входную дверь. Дверь, слава богу, поддалась.
Сыщица пулей пронеслась над крыльцом – ногами начала работать еще в воздухе!
Из дома вслед беглянке неслось матерное рычание. Кучумай приказывал остановиться. Нелогично обещал изгрызть лицо. Прошелся непечатно по Дусиной маме… И все это на ходу.
Евдокия добежала до калитки, рванула на себя ручку.
Простор! Свобода! Бегать Землероева любила и умела. По большому счету, имела крайне неприятный грандиозный опыт скоростных побегов под выстрелами и угрозами. Рычание Кучумая еще только раздалось непосредственно на улице, а Евдокия уже сворачивала за угол, взяв такой разгон, что вопли Кучумая становились все более неразличимыми, далекими.
Страх погони гнал Евдокию еще примерно пятнадцать минут. Землероева старалась выйти из радиуса местной Марьиной Рощи. Старалась побыстрее проскочить лихой район.
Когда впереди замаячили новостройки Пролетарского района, Евдокия усмирила бег, выбрала тишайший дворик без детской площадки и традиционно наблюдательных старушек. Рухнула на скамейку. И скорчилась.
«Пропала, пропала, пропала…» В бешеном ритме сердца, подстегнутого адреналином, в голове моталось челноком единственное слово. Потом появилось и второе: «Подставили, подставили, подставили…»
Евдокия нашарила в свисающей почти до земли, повешенной на почтальонский манер сумке мобильный телефон. Трясущимися пальцами набрала номер Семинариста.
Тот ответил моментально.
– Кость, – только и успела вымолвить девушка, как портовик зашелся криком:
– Ты что наделала, волчица?! Ты зачем Васю грохнула?!
По сути дела, информированности Митрохина Евдокия совсем не удивилась. «Секретарь» второму главному портовику отзвонился прежде чем 02 набрать.
– Это не я, – вклинилась в мужские вопли сыщица.
– Как – не ты?! Кучумай тебя видел!
– Он видел, как я убивала?! – не уступила Дуся. Крикнула так, что распугала голубей и пару воробьев. Покосилась на ближайшие окна, вроде бы ни одна занавеска на них не дрогнула. Но все же встала с лавочки и побрела в обход дома, возле которого вопила об убийстве. Разговор продолжала на ходу. – Кучумай что сказал?! – шипела в трубку. – Сказал, что видел, как я Конника по голове лупила?!
Семинарист задумался. Ответил уже чуть спокойнее:
– Нет. Что ты лупила Васю по голове, он не говорил. Сказал: московская замочила Конника.
Пипец. Краткий до дебильности отчет «секретаря» поставил на москвичке крест. Евдокии не надо было объяснять, какая волна сейчас пошла по городу, что говорят в народе. Девушке, поднявшей руку на вора в законе, уже вынесен лютый смертный приговор.
– Кость, я его не убивала. Пришла, когда он уже мертвым был. Может быть, ты как-нибудь разрулишь и…
– С ума сошла?! Сейчас?! – истерически взвизгнул портовик. – Даже думать забудь! Волна уже пошла, сейчас ее не остановишь. Потонем оба. К Василию ведь я тебя отправил! Воры, пока разберутся, под шумок порвут обоих – моя должность в порту им давно поперек горла!
Да. Заступаться сейчас за «убийцу» Семинаристу не с руки. Самому бы уцелеть. Так что Костя обрисовал ситуацию правдиво, доходчиво и ярко. В несколько штрихов.
– Я сейчас бойцов собираю, – продолжал Митрохин. – Воропаю позвонил. Тот едет к Коннику, но там уже менты…
– Тогда зачем он едет?
– Авторитетом поиграть.
– Понятно. Что мне делать, Костя? Что посоветуешь?
– Сказать, как бы я поступил на твоем месте? – после короткой паузы, взятой на раздумье, спросил Семинарист.
– Скажи.
– Я бы сорвался из города на попутках. Доехал до Москвы. Забился там в самый темный угол. И связался с Мироном.
«Не вариант, – подумала Евдокия. – Пока до столицы еду, урки Синицыну порвут. Отыграются на подруге волчицы, замочившей вора».
– Я к Муромцам пойду. Прикроют, я их гость.
– Флаг в руки, барабан на шею и паровоз навстречу, – усмехнулся портовик. – Старший Муромец едва в своем кресле удержался после прошлогодних событий. Только-только отмылся. Думаешь, наличие в семье начальника ГУВД убийцы сильно его карьере поспособствовало?
