Глубоко вдохнув, он лежал на ветке, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Потом посмотрел вверх на хребет. Он не знал, остались ли там гиены и что стало с той, что упала вместе с ним. Должно быть, она умерла. Он тоже должен был умереть. Но почему-то остался жив. Поднявшись на лапы, он прошёл по ветке до ствола дерева. Запустив когти в кору, львенок принялся медленно спускаться на землю.
Когда он наконец достиг твёрдой поверхности, то обнаружил неподвижно лежащую среди опавших листьев гиену. Симба даже не колебался. Перепрыгнув через неё, он снова побежал. Он хотел уйти как можно дальше от хребта и гиен. Глупо было думать о возвращении. Он никогда не сможет вернуться.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Шрам смотрел, как солнце медленно поднималось из-за горизонта. Когда лучи коснулись саванны, трава словно загорелась, вспыхнув золотым и алым. Это было очень красивое начало дня. Дня, которого он так долго ждал.
Отвернувшись от рассвета, Шрам посмотрел на собравшихся львов. Они разглядывали его с подозрением в глазах. Некоторые из них были достаточно проницательны и выглядели испуганно, чувствуя, что что-то не так. Его появление на Скале Предков встретили с замешательством. Шрам никогда раньше не осмеливался подняться выше своего логова. Не сказав ни слова другим львицам, он подошёл прямо к Сараби и сообщил новость о смерти Муфасы.
Это был чудесный момент. Всё было как в его самых заветных мечтах. Глаза Сараби наполнились осознанием и отчаянием, другие львицы подняли головы и горестно взревели. Шрам немного помолчал, дожидаясь своей минуты.
И наконец она настала.
— Смерть Муфасы — ужасная трагедия, — начал он. — Это был величайший лидер из всех, что когда-либо знал прайд. Потерять брата — огромное горе для меня. И маленький Симба… — Его голос затих, он сделал вид, что переполнен эмоциями. Хотя тут и притворяться не пришлось, вот только переполняла его отнюдь не грусть. Когда Шензи сообщила ему, что Симба упал с обрыва, его план перешёл в заключительную фазу. То, что он сейчас чувствовал, можно было назвать одним лишь словом — счастье. Или, по крайней мере, его личная версия счастья.
Тяжело вздохнув, Шрам посмотрел на Сараби и продолжил:
— Симба, едва начавший жить. Львёнок, который должен был стать нашим будущим. — Он покачал головой. — Это почти невозможно вынести. Нет слов, чтобы выразить, как я жалею о том, что не добрался до ущелья вовремя, чтобы спасти их.
Повернувшись спиной к львицам, Шрам пошёл к вершине Скалы Предков. «О, а я хорош, — думал он, склонив голову и шагая медленно и тяжело, как будто на него давило невыносимое бремя. — Кто может не поверить в это представление? У Муфасы, может, и были мускулы, зато я куда лучший актёр».
Достигнув вершины Скалы, он обернулся. Позади него солнце полностью поднялось над горизонтом.
— С тяжёлым сердцем я должен взойти на трон, — продолжил Шрам, стараясь говорить торжественным голосом.
Львицы зароптали, и Шрам увидел, что Сараби выступила вперёд. У неё не было выбора. Ей придётся последовать за ним. Если только…
— Муфасы и Симбы больше нет, — повторил он. — Это означает, что я твой король! Но, должен признать, я не могу нести это бремя один. В конце концов, не бывает короля без королевы.
Он замолчал, ожидая согласия Сараби. К его недовольству, она зарычала, качая головой. Он нахмурился, но не оттолкнул её. Она согласится. Ей придётся после того, как она поймёт, что у него на уме.
— И мне потребуется помощь, чтобы обеспечить безопасность прайда!
Посмотрев куда-то за спины львиц, Шрам кивнул. Секундой позже Шензи, сопровождаемая своей стаей, проскользнула на Скалу Предков. Львицы зарычали, загородив детёнышей, а гиены тем временем продолжали заполнять Скалу, вторгаясь в дом львов.
— Из пепла этой трагедии мы приветствуем начало новой эры! — провозгласил Шрам. — Великое и славное будущее!
* * *
Сараби наблюдала за тем, как гиены медленно окружают её сородичей. Их мокрая спутанная шерсть была тусклой и безжизненной, а от злобного хихиканья у неё мурашки побежали по шкуре. Им не место на Скале Предков. И когда она смотрела на Шрама, то понимала, что ему тоже не место здесь. Это неправильно. Всё это было неправильно.
Муфасы больше нет. Симбы больше нет. Всего её мира больше нет. И теперь, что даже хуже, Шрам собирался позволить гиенам захватить земли прайда. Подав сигнал остальным львицам, она развернулась и пошла обратно в логово, её мысли лихорадочно метались, сердце было разбито. Она смотрела на место, где всегда спала вместе с мужем и сыном, и не желала ничего другого, кроме как лечь, закрыть глаза и проснуться от этого ужасного кошмара. Но львица знала, что этого не произойдёт. Ей больше никогда не ощутить тепло Муфасы рядом с собой. Ей больше никогда не подержать Симбу в лапах и не услышать его счастливый смех. Ей больше никогда не разбудить их, чтобы посмотреть вместе на рассвет. В одном Шрам прав: жизнь Симбы закончилась слишком рано. Он должен был сейчас быть здесь, с ней. Как и Муфаса.
Её сердце отяжелело от горя, она обернулась и посмотрела на других львиц. Сараби видела страх в их глазах и хотела как-то успокоить подруг, но не могла успокоить саму себя. Всё её существо словно онемело ещё в ту минуту, когда Шрам взошёл на скалу и рассказал, что случилось. Он вёл себя так, как будто был расстроен, но она в этом сомневалась. Между братьями никогда не было любви. Сараби пыталась узнать у Муфасы почему, но он всегда менял тему. Она никогда не настаивала, но теперь жалела об этом. Было бы неплохо знать о Шраме больше, особенно сейчас, когда он стал их лидером.
«Что же нам делать? — думала она, а между тем даже двое самых маленьких львят, пребывающих в блаженном неведении обо всём, что произошло, начинали бороться. — Мы не можем позволить гиенам захватить наши земли. Они уничтожат всё… и всех».
— Сараби?
Посмотрев вниз, Сараби увидела, что перед ней стоит Нала. Из глаз маленькой львицы текли слёзы. Сараби — не единственная, кто потерял Симбу. Бедная Нала лишилась лучшего друга.
— Моя королева, что имел в виду Шрам, говоря о «новой эре»? — спросила малышка. — Гиены остаются?
Вздохнув, Сараби нежно коснулась носом головы Налы. Это движение, которое она сотни раз проделывала с Симбой, вызвало в её сердце острую боль. Львица вдохнула запах логова и водопоя, пропитавший мех Налы и так похожий на аромат Симбы. Такой похожий и при этом совершенно другой.
Как и всё остальное сейчас.
— Если честно, я не знаю, Нала, — сказала Сараби, подняв голову.
Она встала и вернулась к выходу из логова. Снаружи гиены уплетали еду, оставшуюся от последней охоты львиц. Ей было слышно, как они рычали и щёлкали зубами, дерясь за остатки. Львы никогда не щёлкали зубами и не рычали. Они убивали, когда это было необходимо, и делили всё поровну.
— Я думаю, Шрам верит, что мы сможем жить вместе с гиенами, — продолжила она. — Но львы с гиенами никогда не могли жить в мире…
