Вздохнув, Нала посмотрела через плечо на других львиц. Они тоже походили лишь на бледные тени тех гордых и прекрасных созданий, которыми когда-то были. Нехватка еды и воды вкупе с усталостью от слишком частых вылазок на охоту ослабила их, уничтожив блеск их шкур и живость их глаз.
Глядя на своих родных и друзей, Нала ощутила знакомый прилив негодования. Она ненавидела Шрама. Она ненавидела то, что он сделал с ней, Сараби и другими животными земель прайда. Это ужасное и эгоистичное существо, и уже не в первый раз ей пришла в голову мысль о том, какой могла бы быть их жизнь, если бы Симба выжил. «Будь он здесь, — подумала она, — ничего подобного бы не произошло».
От мыслей о старом друге на глаза Налы навернулись слёзы. Эта потеря была самой тяжёлой из всех, что ей довелось пережить. Она до сих пор причиняла боль гораздо более сильную, чем постоянный голод или саднящие от долгой и бесполезной охоты на твёрдой земле подушечки лап.
Поначалу, когда Нала и остальные только узнали о смерти Муфасы и Симбы, она цеплялась за надежду, что когда-нибудь чудесным образом выживший Симба вернётся. Даже поверила Сараби, когда королева сказала, что всё будет хорошо, и попыталась дать Шраму шанс. Но надежда быстро угасла. Она скучала по своему другу. Она ненавидела ходить без него к водопою, без его попыток рассмешить её боялась купаться. Даже поддразнивание Зазу быстро потеряло свою привлекательность. Нала чувствовала, что без Симбы её жизнь стала скучной. Пустой.
Шрам позволял гиенам захватывать всё больше и больше земель прайда. Становилось ясно, что львицы не могут ничего сделать, чтобы остановить его, и Нала перестала тосковать по своему другу. Вместо этого она сосредоточилась на поисках кого-нибудь, кого угодно, кто мог бы им помочь. Одна только мысль о том, чтобы привести в земли прайда льва, который уничтожит Шрама, подпитывала силы Налы и помогала ей не унывать день за днём, которые переросли в годы, в то время как жизнь становилась всё труднее.
Каждую ночь Нала смотрела на звёздное небо. Симба много лет назад передал ей рассказ своего отца о том, что великие короли прошлого наблюдают за ними сверху. Она верила, что так оно и есть и что каким-то образом они всё ещё берегут земли прайда, несмотря на бесчинства Шрама и гиен.
Но верить с каждым днём становилось всё труднее. И теперь, пока она смотрела, как ещё одно стадо покидает их владения в поисках более безопасного места, последняя надежда в её душе таяла. Если кто-нибудь в ближайшее время что-то не предпримет, будет уже нечего спасать.
Услышав хлопанье крыльев, Нала подняла голову и улыбнулась. Многое изменилось, но кое-что всё же осталось прежним — Зазу. Королевский советник отказывался подчиняться Шраму и хранил верность Сараби. Каждое утро он неизменно докладывал ей обо всём, не важно, хорошие были новости или плохие. Преобладали, конечно, плохие.
Нала подождала, пока подойдёт Сараби. Королева всё ещё высоко держала гордую голову, и даже несмотря на то что под выцветшей шерстью торчали рёбра, её походка оставалась грациозной.
— Здравствуй, Зазу, — сказала она, приветственно кивнув. — Жду утренний отчёт.
— Ваше величество, — поклонился Зазу. — Земли прайда в неминуемой опасности. Гиены прогоняют последние стада.
Стоило ему закончить, как на Скале Предков появились Азизи и Камари. Рыча и взвизгивая, они направились прямо к Зазу. Пернатый поспешно взмыл в воздух, стараясь держаться подальше от прихвостней нового короля. Почти сразу на скалу поднялся и сам Шрам.
— Доброе утро, леди, — протянул он, проходя мимо львиц к краю Скалы Предков.
В то время как от львиц остались лишь кожа да кости, Шрам стал гораздо крупнее и упитаннее, хотя всё ещё казался маленьким и слабым по сравнению с тем, каким был Муфаса.
Нала наблюдала, как он плюхнулся на тёплый камень, и новая волна ненависти захлестнула её. Шрам начал неторопливо приводить себя в порядок, как будто у него не было других забот, в то время как состояние земли, которую он должен был защищать, становилось всё хуже.
— Мы должны что-то сделать, Сараби, — произнесла Нала сквозь стиснутые зубы. — Мы должны бороться!
Сараби покачала головой.
— Нала, — сказала она спокойно. Этот разговор происходил между двумя львицами не впервые. — Шрам — наш король.
— Но вы — королева! — воскликнула Нала. — Мы должны уйти, пока не стало слишком поздно.
— Мы должны держаться вместе и защищать свои земли, — продолжила Сараби, понизив голос, чтобы не привлечь внимание Шрама. — Это наш дом. Мы не можем оставить его.
Нала подавила крик, готовый вырваться из её горла. Как Сараби могла такое говорить?! Это не их дом, по крайней мере теперь. Это лишь жалкое подобие места, которое они когда-то называли домом.
— Сараби.
Голос Шензи прервал размышления Налы, и она увидела, что предводительница гиен стоит всего в нескольких шагах от них.
— Король хочет тебя видеть.
Посмотрев туда, где лежал закончивший прихорашиваться Шрам, Нала покачала головой.
— Не ходите, — сказала она Сараби.
— Я не боюсь его. — Сараби подняла голову и последовала за Шензи.
Нала смотрела ей вслед. «Я тоже его не боюсь, — промелькнули в её голове несказанные слова. — Но он не наш король. И нам не стоит приходить по его зову. Он не заслуживает такого уважения. Он вообще ничего не заслуживает».
* * *
Когда Сараби приблизилась к Шраму, её нос сморщился. В воздухе витал густой запах крови. Стоя к ней спиной и опустив голову, Шрам оторвал кусок свежего мяса, которое львицы ухитрились добыть тёмной ночью.
Услышав шаги, Шрам поднял взгляд.
— Не присоединишься ко мне? — спросил он, кивая на добычу. — Здесь всем хватит.
Сараби покачала головой. В тёмном небе кружили стервятники, а земля была покрыта гнилью.
— Ты слишком много охотишься, Шрам, — сказала она, стараясь говорить спокойно.
Сараби знала, что Нала считает её слабой из-за того, что она ведёт с ним беседы, думает, что, в отличие от молодой львицы, королеве уже всё равно. Но это не так. Видеть, что сделал Шрам с этим местом, было почти так же ужасно, как потерять Муфасу и Симбу. Каждое утро, когда она просыпалась среди устроенной разрухи, её сердце разбивалось заново. Но львица узнала от Муфасы, что некоторые битвы длятся годами, и это была одна из таких. Открытая ненависть к Шраму не принесёт никакой пользы. Но это не значило, что она не могла ненавидеть его тайно и всей душой.
Шрам отмахнулся от замечания:
— Я просто усовершенствовал охоту с помощью моей армии.
— Ты же всё просто уничтожаешь! — Слова вылетели прежде, чем Сараби смогла остановиться.
Но Шрам не разозлился на дерзость. Вместо этого он рассмеялся.
— Разве не видишь? — всё ещё посмеиваясь, спросил лев. — Здесь некому бросить мне вызов. Мы наконец-то можем брать то, что хотим.
