М. А. Семенов-Тян-Шанский пишет мне в частном письме: «Символика Версаля не была установлена раз навсегда, она, если позволительно так сказать, разрасталась вместе с парком и дворцом. Лучевые аллеи к востоку от дворца относятся к самому раннему периоду в планировке королевской резиденции. Спальня короля («короля-солнца», Людовика XIV. – Д. Л.) была перенесена в центральный покой дворца лишь в 1701 г. Это последний штрих в версальской солнечной символике, и найден он был уже не в эпоху блестящих версальских празднеств, а накануне заката. Это год смерти брата короля, герцога Филиппа Орлеанского».
Во всяком большом стиле есть элементы перехода к новому. Хотя Версальский парк представляет собой кульминацию классицизма в садовом искусстве, в нем уже есть некое предвкушение перехода к пейзажным паркам. В самом деле, для регулярных парков характерна неподвижная точка зрения на окружающее. Они рассчитаны на любующегося стоя или сидя, на определенные видовые пространства, на отдыхающего неподвижно, в уединении или в компании. Переход к прогулочным паркам идет через расширение регулярных. В Версальском парке уже множество видовых точек. Чтобы насладиться открывающимися видами, надо в нем пройти несколько километров. Сохранилось множество изображений Людовика XIV, гуляющего в парке. Первые принадлежат художникам – современникам Людовика XIV. Одни из последних – те, которые изобразил А. Н. Бенуа в его знаменитой серии «Прогулки короля».
Версаль. Гравюра из книги Ш. Перро «Версальский лабиринт». 1688
На изображениях Людовика XIV в последние годы его царствования он восседает в кресле на колесах. Это кресло на колесах – символично. Это как бы переход от неподвижных точек зрения к подвижным: кресло, но на колесах… От Людовика XIV сохранилось шесть рукописных версий о способах показывания Версальского парка
[149]. Французское садовое искусство в версальских его формах вызвало подражания по всей Центральной Европе. Каждый властитель хотел обзавестись «своим Версалем». Описания Лабиринта Версаля Шарля Перро и текст, написанный самим Людовиком XIV, дают представление об успехе, которым пользовались сады Версаля.
Сады голландского барокко
Как мы уже сказали, барокко, классицизм развивались некоторое время параллельно. Это дает нам право снова вернуться к вопросу о барокко.
Сравнительно с предшествующими формами садоводства барочное имело гораздо больше индивидуальных и национальных разновидностей.
Среди национальных разновидностей садов барокко особенную важность для всего севера Европы представляли сады Голландии. Голландское барокко имело особенное значение, как мы увидим, и для развития русского садоводства XVII и XVIII вв.
Представление о голландских садах XVII в. дают многочисленные гравюры Фредемана де Фриса (Vredeman de Vries) и его сына, продолжавшего дело отца.
Фредеман де Фрис издал большое число различных проектов и видов реально существовавших садов. Сады эти в основном небольших размеров, с огибными аллеями по периметру, привольно распланированными партерами и «независимые» по своему положению и планировке от дома хозяина
[150].
Голландские сады еще больше усиливали в барочных садах элемент иронии, шутливости, увеселительности. Голландские сады располагались на террасах, разделенных на «зеленые кабинеты», каждый из которых имел особый характер: один был посвящен душистым цветам, другой – плодовым растениям, третий – лабиринту, фонтанам и т. д. Сад был как бы разделен на «кабинеты», и каждый «кабинет» отделялся от другого балюстрадами. Эти балюстрады были заимствованы от итальянских ренессансных и барочных садов; они закрывали открывающиеся виды и служили уюту в большей мере, чем парадности
[151]. Центральная, довольно узкая аллея соединяла между собой «кабинеты», но «кабинеты» не были симметричны друг другу по тематике. По идее своей «зеленые кабинеты» с различной тематикой были выражением восхищения перед разнообразием природы, но в стиле голландского барокко они еще также служили и уединению утехи в большей мере, чем уединению размышлений.
Истон Пирс. Акварель Джона Обри. 1669. (Голландский сад с террасами к воде)
В связи с этим между французским садовым классицизмом и садами голландского барокко существовало и еще одно важное и как бы знаковое различие. Если во французском классицизме – будь то Версаль или Хэмптон-Корт – трехлучевая композиция аллей была раскрыта на дворец, открывала вид на его импозантный центр, то косые (диагональные) дорожки в голландском барокко шли по второй террасе и вид на дворец вовсе не раскрывали. Они шли в другом направлении, служа только удобствам сообщения и не позволяя наблюдать из окон дворца за гуляющими. Гуляющие были скрыты для наблюдения из дворца, а дворец полускрыт для гуляющих.
В голландских регулярных садах дворец обычно закрывался деревьями, хозяева и их гости могли уединяться в огибных аллеях, скрываться в беседках, павильонах, эрмитажах и за трельяжами. В голландских садах предпочитали душистые растения недушистым. Голландские сады в большей мере, чем французские, предназначались для уединенного отдыха и уединенных размышлений.
Характерная черта голландских садов – их пышная растительность, скрывавшая дом хозяина, который к тому же обычно не занимал центрального положения, а располагался сбоку, в углу сада, с фасадом, сплошь закрытым деревьями
[152].
