- Хм, - повторил он, убирая руку от кармана. - Мистер Уоллан, а по какой причине известный вам мистер Тодс покинул должность дворецкого?
Наш дворецкий улыбнулся и ответил с мудростью повидавшего жизнь человека:
- Причина могла быть только одна - любовь.
Прозвучало как-то очень романтично, ничего удивительного, что миссис Макстон, Бетси и я тут же подались вперед, готовые внимать со всей внимательностью, на которую только были способны.
Мистер Уоллан усмехнулся, нашему повышенному интересу, взгляд его сделался рассеянным, как у человека, который видит сейчас картины из прошлого, а вовсе не реальность, и начал рассказывать:
- Ее лошадь понесла. Внезапно, среди оживленной дороги, вскочила на дыбы, и ринулась вперед… Кучер, не справившись с управлением, упал под ноги лошадей ближайшего экипажа, а девушка… ее крик, заставил вздрогнуть всех. Как сейчас помню – белоснежный открытый экипаж, испуганная мисс, и мистер Тодс, несмотря на приличный возраст, ринувшийся через поток людей и экипажей, и остановивший лошадь.
- Ах… - воскликнула Бетси.
- И как не погиб, ума не приложу, - вздохнула миссис Макстон.
- Лошадь понесла так, что сбросила кучера с козел?! - изумилась я.
- Только не говорите, что эта «девушка» в благодарность за свое спасение, вышла замуж за этого самого мистера Тодса, - весьма скептично сказал профессор Наруа.
- Вышла, - совершенно определенно подтвердил мистер Уоллан. - Несмотря на разницу в возрасте и социальном положении. И единственное о чем сокрушался на тот момент мистер Тодс - его возлюбленная была из Города Драконов, и ему пришлось покинуть детей от первого брака.
- Развод?! - разгневалась миссис Макстон.
- Нет, он был вдовцом, - поспешил успокоить ее мистер Уоллан. - Насколько я знаю, новая миссис Тодс оплатила пансионат для его детей, и оставила им приличное содержание, после чего пара новобрачных навсегда переехала в Вестернадан.
Мы с профессором Наруа понимающе переглянулись.
- Полагаю, у миссис Тодс будет плохое самочувствие сегодня, - с явным намеком произнес он.
- А я догадываюсь, что ей просто не оставили выбора, - вспомнив лорда Давернетти и его методы, тихо сказала я.
Миссис Макстон хмыкнула и произнесла:
- Это я возьму на себя.
Бетси добавила:
- Я поговорю с горничными.
Профессор Наруа кивнул, принимая их план, и добавил:
- Мы с мисс Ваерти осмотрим оранжерею. Миссис Макстон, как только сумеете надавить на миссис Тодс, подайте знак.
***
В цветочной лавке нас встретили крайне настороженно. Сам мистер Тодс, мужчина преклонного возраста, но удивительного здоровья искренне был рад увидеться лишь с мистером Уолланом, а вот на меня он смотрел более чем напряженно, явственно ожидая обвинений, на которые у меня были все основания.
- Не туда смотрите, - Наруа вновь набил табаком свою трубку, - более сильный маг здесь я.
Мистер Тодс резко выдохнул и произнес:
- В ассортименте представляемых моей лавкой товаров, больше нет того сорта «Зимних фиалок», который мог бы вам навредить!
Он хотел выкрикнуть было что-то еще, но тут миссис Макстон вдруг обратилась с неожиданным вопросом:
- Простите, а где я могу найти уборную?
Владелец цветочной лавки неопределенно махнул рукой, но его едва ли слушали - моя экономка уверенно двинулась в жилую часть дома, в то время как Наруа, взяв продавца под локоток, не слишком любезно попросил:
- А не могли бы вы мне показать вашу оранжерею?
Возможности сказать «Нет» Тодсу не предоставили.
***
Это было, вероятно, одно из самых красивейших мест на земле, которые мне когда-либо доводилось видеть. Там, снаружи, дул ледяной ветер, на стекла налипал снег, а здесь царило тепло тропического лета, повсюду - на грядках, у бассейна, подвешенные к потолку, закрепленные на столбах - цвели цветы! Синие, голубые, фиолетовые, лазоревые, нежно-розовые, алые, багряные, красные, желтые, лимонные, кремовые, белые, алебастровые и цвета первого снега, казавшиеся хрустальными и хрупкими до такой степени, что создавалось странно впечатление - тронешь, и они рассыплются на части…
А потом мы увидели грядку выжженной земли. Выжженной до такой степени, что чернозем покрылся потрескавшейся коркой.
- Здесь были фиалки, - тихо сказал давно уже вынужденный следовать за нами мистер Тодс.
Я обернулась, он указал на еще одну «проплешину» в его дивной оранжерее и добавил:
- А там лилии, от которых у вас могла бы разболеться голова. А вот там кусты белладонны – драконницы любят их, но… вам могло бы стать плохо…
Он произнес это ровным тоном, но так, что мне вдруг стало очень нехорошо.
- Лорд Давернетти перестраховался?! - нервно кусая губы, спросила у него.
Мистер Тодс отвернулся, отвечать он явно не хотел, да и не требовалось.
- Его можно понять, мисс Ваерти, - проговорил он, наконец, - вы первая женщина, для которой старший следователь в принципе когда-либо приобретал цветы лично.
- Это не оправдание! - возмущенно выдохнула я.
- Ни для вас, ни для вашей супруги, - меланхолично добавил Наруа, выпуская облако пара.
И я как-то сразу поняла, что это был не табачный дым. Остальные поняли так же - табачному дыму ведь не свойственно прообразовываться в пятерых призрачных гончих. И едва материализовавшись, эти жуткие создания ринулись прочесывать всю оранжерею, до обморока пугая работниц и садовников, вызвав завывание у местного кота, который до того с самым пренаглым выражением на морде шествовал между цветами.
И они нашли!
Всего за несколько секунд все пятеро гончих собрались у какого-то камня, прилегающего к бортику бассейна, и испарились, став одной цельной указующей стрелочкой.
- Как интересно, - произнес Наруа, двинувшись прямиком туда, куда указывали.
Мы же с мистером Уолланом обнаружили, что сам мистер Тодс стоит, изумленно хлопая ресницами и явно не понимая, что же там может быть такое.
Зато почти сразу появилась та, кто что-то определенно знал.
- Что вы себе позволяете?! - ее возмущенный голос звонким эхом разнесся по оранжерее.
А следом мы все увидели… миссис Тодс. Это была красивая женщина лет пятидесяти, с удивительно правильными чертами лица, нежной кожей, светлыми, присобранными по старинной манере, прямо как у миссис Макстон волосами, и кружевным чепцом, все это прикрывающим. Голубые глаза казавшейся с виду обычной женщины, сверкали яростью, красивые ладони сжаты в кулаки, на лице выражение гнева, который миссис даже не пыталась скрыть.
