Он помнил о просьбе супруги взять по дороге кое-что из продуктов и завернул к супермаркету. Там Сергей рассеянно двигался вдоль полок, заставленных разнокалиберными шеренгами напитков, а мысли его вновь вернулись к инциденту с Джафаром. С тех пор толстяк не давал о себе знать. Это почему-то слегка напрягало Черемесова.
Может, им обоим стоило включить здравый смысл, не доводить дело до мордобоя? Все же не мальчишки, выясняющие отношения на школьном дворе. Ведь никто из них даже не удосужился выслушать друг друга. В ход сразу пошли кулаки, взыграли эмоции.
Что за ахинею нес Джафар? Вопил, брызгая слюной, что он, Сергей, изгадил его дом. Этот тип, заплывший жиром, тронулся умом, что ли? С чего он взял, что это Черемесов сжег его склады? Каким нужно быть безумцем, чтобы поверить в это?
«Но зажигалка-то твоя», – прошептал внутренний голос, и с этим Сергей поспорить не смог.
Если рассуждать логически, кто-то очень примитивно подставил его.
«Впрочем, нет, – мелькнуло в мозгу у Черемесова. – Не так уж и примитивно. Если кто-то желал нашей ссоры, подбросив мою зажигалку, он того добился.
Я не боюсь Джафара. На что способен этот кусок сала? Разве что ногами топать, в волосатую грудь кулаками бить, мамой клясться. Пусть своими рабами на даче командует.
Кстати…»
Сергей озабоченно потер подбородок. Он был в курсе, что азербайджанец, который еще неделю назад вроде как был его другом, держит что-то вроде подпольного цеха в загородном доме, который арендует уже несколько лет. Там трудились его земляки, которые не нашли себе применения в России и практически опустились на самое дно. Предприимчивый толстяк забрал у них документы, фактически обратил в рабство, принудил ишачить за кусок хлеба. Бедолаги шили какие-то тряпки и наклеивали на них ярлыки известных брендов. Готовые шмотки Джафар сбывал оптом на вещевых рынках.
«Если что, у меня есть отличный козырь против тебя, толстяк!» – злорадно подумал Сергей.
Но оставалось еще кое-что, засевшее глубоко внутри болезненной занозой.
Деньги, которые он налом и без расписки отдал в руки Банкиру, сулившему скорую прибыль от своих мутных афер. На руках Черемесова в настоящий момент остались какие-то крохи, позволяющие ему поддерживать штаны. Все остальное он доверил Банкиру, а тот куда-то исчез, словно таракан, шмыгнувший за плинтус. На звонки в банк отвечала какая-то идиотка, компетентная в сфере финансов в такой же мере, в какой Сергей разбирался в теории Пуанкаре.
Масла в огонь подлило и странное сообщение от Банкира, отправленное перед тем, как он куда-то слился. Суть этого сумбурного письма сводилась к тому, что в ближайшее время Черемесов может позабыть о своих деньгах, поскольку Джафар закрыл вклад, а остальные средства были в ценных бумагах, которые еще нужно обратить в финансы.
На связь Банкир больше не выходил. Черемесов окончательно потерял терпение и планировал во что бы то ни стало отыскать этого вертлявого пройдоху. Пусть наконец объяснит, что он там мутит.
Сергей с полными сумками вышел из магазина и направился к автомобилю. Он прошел десяток метров, как за спиной послышались торопливые шаги. В голове робко звякнул тревожный колокольчик. Черемесов собрался обернуться, но было уже поздно.
Сокрушительный удар в спину сбил его с ног. Пакеты с продуктами полетели на асфальт. Со звоном лопнула банка с вишневым соком. Мандарины покатились в стороны оранжевыми мячиками.
Их было трое, все в масках, натянутых на лица. Пока один крушил бейсбольной битой его машину, двое сосредоточенно избивали Сергея. Они делали это молча, пыхтя и сопя от напряжения. Ошеломленный молниеносным нападением, оглушенный болью, Черемесов даже не пытался сопротивляться. Он лишь свернулся в дрожащий клубок, поджал колени к животу и закрыл руками голову.
Бита с грохотом опустилась на лобовое стекло. Оно не выдержало, брызнуло блестящим крошевом и обвалилось на передние кресла автомобиля. Следующими на очереди оказались зеркала. Когда с ними было покончено, бита обрушилась на капот.
– Хватит! – приказал один из мужчин, и воцарилась тишина.
Сергей приподнял голову. Из носа и рассеченной брови струилась кровь, глаза застилал багровый туман, в затылке что-то скрежетало и хрустело.
Он попытался сесть, но резкий удар ноги вновь опрокинул его на землю.
– Вы кто? За что? – прохрипел Черемесов.
Он чувствовал языком, как шатаются передние зубы. Вместо двух нижних торчали осколки, из десен сочилась кровь.
Кто-то бесцеремонно перевернул Сергея на живот. Раздался треск материи, и он, холодея от страха, ощутил, как его брюки полосует лезвие.
«Сейчас меня изнасилуют. Битой или бутылкой».
Эта мысль привела его в неописуемый ужас.
– Не надо, – прошептал он, глотая горячую кровь.
Ему казалось, что она заполнила всю глотку.
– Надо, парень, – вполголоса отозвался кто-то в темноте. – Ты обидел хорошего человека.
Когда брюки были искромсаны, его рывком подняли на ноги. Один из людей, маячивших перед ним, резко взмахнул рукой, и темная жидкость выплеснулась Сергею на лицо. Он вскрикнул, зажмурился.
– Не бойся, сучонок, – заявил все тот же тип. – Это всего лишь зеленка. А теперь держи.
В его пальцах оказался лист ватмана, жесткий и шуршащий от прикосновения.
– Раздвинь руки, – последовал приказ, и Сергей, дрожа от страха, подчинился.
– А теперь открой глаза. Улыбайся.
Он медленно разлепил веки. Глаза щипало так, словно их запорошило песком. Черемесов переступил ногами, ощущая голыми лодыжками лохмотья безнадежно испорченных брюк.
В темноте сверкнула вспышка телефона, потом еще раз.
– Ну и все, молодец, – донеслось из темноты. – Теперь ты звезда Интернета. Тебе на работе премию выпишут.
Сергей открыл рот, но удар кулака в третий раз поверг его на холодный асфальт.
– Еще раз рыпнешься, закопаем всю твою родню, – пообещал ему кто-то напоследок. – Живьем!
Он услышал удаляющиеся шаги и с трудом сел. Голова раскалывалась от боли, все тело ныло и стреляло, как огромный гнилой зуб.
Черемесов уставился на измятый рулон, который лежал в оголенных ногах. На нем было что-то криво написано.
«Я больше не буду», – разобрал он и в бессильной ярости сжал кулаки.
– Что с вами? Вам плохо? – раздался над ухом дребезжащий голос.
Он обернулся и увидел старушку с мопсом в руках, замершую в паре метров. Собака фыркала и сопела, неодобрительно глядела на него.
– Нет, – прошептал Черемесов.
Зеленка, которой было залито его лицо, раздутое от ударов, смешивалась с кровью, быстро превращаясь в черную кашу.
– Все в порядке, – прибавил он.
