Три пути
Рашид нажал на звонок, прислушался к переливчатым трелям, раздававшимся в доме родственника, поправил солнцезащитные очки, которые скрывали внушительные синяки желтушно-грязного оттенка.
«Может, его нет дома? – озабоченно подумал южанин, стараясь разглядеть что-то сквозь щели в воротах. – Странно, Джафар вроде сказал, что будет на месте».
Он уже намеревался набрать брата по телефону, как до его слуха донесся хлопок двери.
Спустя несколько секунд раздался раздраженный голос Абиева:
– Кто?
– Джафар, это я.
Ворота с лязгом отворились, и в лицо изумленного Рашида уставилось дуло пистолета.
– Ты один? – спросил Джафар.
Его дыхание было затрудненным, с присвистом, и Рашид невольно подумал о проколотой камере.
– Да, – ответил он.
Абиев резко втащил его внутрь и с грохотом захлопнул ворота.
Родственники молча направились к дому.
– Ты плохо выглядишь, – обронил Джафар.
– Спасибо. Ты не лучше.
Джафар покосился на загипсованную руку Рашида и спросил:
– Тебя так быстро выписали?
Ответ Рашида был лаконичным:
– Сам ушел.
Войдя в дом, Абиев закрыл дверь на замок и повел гостя на кухню.
– Джафар, только не говори мне, что ты по-настоящему похитил человека, – с тревогой проговорил Рашид, снял очки и испытующе посмотрел в глаза родственника.
Абиев тяжело опустился на стул, положил пистолет на край стола.
– Я похож на человека, который шутит такими вещами? – с кривой усмешкой спросил он.
По лицу Рашида скользнула тень испуга.
– Ты захватил мать этого самого Че… как там твоего друга зовут?
– Черемесов. Он мне не друг, а паршивая псина, с которой я сдеру шкуру, – чеканя каждое слово, процедил азербайджанец.
Рашид с грустью покачал головой.
– Но так нельзя. Эта пожилая женщина не виновата в том, что случилось.
Глаза Джафара полыхнули яростью.
– Я пустил тебя в свой дом не для того, чтобы слушать всякую чушь! Или ты мне помогаешь, или убирайся! Пока моя жена не будет рядом со мной, я буду делать так, как считаю нужным!
– Брат, успокойся.
Абиев нервно хохотнул.
– Успокойся? Тебя бы на мое место.
– Джафар, я люблю твою жену, как родную сестру! – воскликнул Рашид. – Мне очень больно, что ее сейчас нет с нами. Но то, что делаешь ты, – плохо. Эту женщину надо отпустить! А тебе пора в больницу. Посмотри на себя. Ты похож на мертвеца, можешь умереть в любой момент. Твое сердце не выдержит таких нагрузок!
– Вместо того чтобы ныть, сходи и накорми ее, – устало сказал Абиев и прикрыл глаза.
Его грудь ходила ходуном от сбившегося дыхания.
– Я могу психануть и сделать с ней что-то нехорошее. Так что лучше побуду здесь.
– Где она?
Джафар ткнул толстым пальцем в потолок.
– В спальне для гостей. С ней мой человек. Вон, на микроволновке пицца. Разогрей и отнеси. Возьми газировку. Управишься с одной рукой?
Рашид кивнул.
Когда все было готово, он положил на большую плоскую тарелку несколько кусков пиццы, на нее же поставил бутылочку минеральной воды и отправился на второй этаж.
Как только он ушел, Джафар вынул из кармана телефон, набрал чей-то номер и скривился. Абонент был недоступен. Азербайджанец невидящим взглядом пялился в погасший экран, до крови кусал губы.
– Где же ты, змееныш? – прошептал он, взяв в руки пистолет. – Почему не отвечаешь на звонки? Сережа, у меня кончается терпение!
Вскоре наверху раздались шаги Рашида. Когда он вошел на кухню, его лицо было хмурым и серьезным.
– Не мучай и отпусти ее, брат, – тихо сказал он. – Я видел ее слезы. Она нам в матери годится. Эта старая женщина ничего не понимает и все время плачет. Это жестоко.
Джафар принялся крутить пистолет в руках.
– Я тебе скажу, что такое жестоко, Рашид. Жестоко – это предавать друзей, оставлять в чужом доме торт из дерьма, сжигать склад и натравливать на тебя ментов. Наконец, жестоко – пугать до смерти детей и похищать беременную жену! Может, Самиру уже убили? Вместе с моим сыном, который вот-вот должен родиться!
Последние слова прозвучали, как отчаянный вопль. Обвислые щеки азербайджанца побагровели, покрасневшие глаза выпучились.
– У меня нет другого выхода! Как ты не понимаешь!
– Ты мог забрать его жену, – попытался урезонить родственника Рашид.
– Нет здесь его жены! – окончательно вышел из себя Абиев. – Она куда-то уехала вместе с ребенком! Неужели ты думаешь, что я не рассматривал этот вариант?!
– Джафар…
– Если бы у тебя яйца были покрепче, то мне не пришлось бы заваривать эту кашу! – выкрикнул азербайджанец, брызгая слюной. – Не могли с двумя уродами справиться!
Рашиду стоило громадных усилий удержать себя в руках, чтобы проглотить эти незаслуженные обвинения.
– Я просто хотел помочь тебе. Ты несправедлив ко мне.
Он подошел к родственнику. Тот был настолько взвинчен, что Рашиду казалось, будто от него исходят волны жара, словно от раскаленной печки.
– Если мне не вернут Самиру, то я задушу эту старуху собственными руками! – прорычал Джафар.
– Она отказалась есть, – сказал Рашид. – Ей очень плохо. Если с ней что-то случится, то этот грех будет на твоей совести. – Он осторожно положил руку на плечо Джафара, и тот неожиданно сник, съежился, сгорбился над столом.
– Если это спасет Самиру, то я готов на эту сделку, – чуть слышно проговорил он.
– Где твои дети?
– У сестры, – машинально отозвался Абиев. – Их надежно охраняют. Я заложил свои золотые часы.
– Почему ты думаешь, что во всех твоих бедах виноват Сергей?
Джафар выпрямился. Его лицо приняло выражение непритворного изумления, будто бы подобную мысль он услышал впервые.
– Ты ведь был у ментов? – продолжал Рашид. – Сказал про Черемесова?
– Нет.
– Но почему?!
– Ты дурак, Рашид, – устало произнес Абиев. – Мусора меня спросят: «Почему вы с ним стали врагами?» Я что, должен рассказывать про все наши дела? Тут уж надо либо все излагать, либо молчать. Я буду молчать.
– Но ты ничего не сможешь сделать в одиночку. Вся твоя родня в Баку. После уголовных дел против тебя никто не захочет иметь с тобой дела и помогать тебе.
