– Это он, – заявил Шахов. – Тот самый мужик, который дал мне денег, чтобы Дашку из квартиры выжить!
Павлов ничуть не удивился.
– Я был почти уверен в этом, – сказал он.
– Только вот меня он не признал.
– Вполне объяснимо. Я бы удивился, если бы он это сделал.
Кирилл приблизился вплотную к адвокату и проговорил:
– Слушайте, что с ним? Он выглядит как полный идиот! Шизик из комнаты с мягкими стенами! У него что, крыша поехала?
– Мне сложно сказать, – отозвался Артем. – Два часа назад он выглядел совершенно иначе и был очень активным.
Взгляд Кирилла скользнул по забинтованной руке юриста.
– Вам повезло, – сказал он.
– Да. А ему – вряд ли.
Шахов взволнованно переступил с ноги на ногу.
– Артемий Андреевич, мне тот крендель в штатском сказал, чтобы я к следователю поднялся на второй этаж. Мол, распиши подробно, где и как, в общем.
– Я могу вас проводить, если вы чего-то опасаетесь, – предложил Павлов, но Кирилл замотал головой.
– Нет, я сам. Просто тут подумал. Я ведь тоже накосячил от всей души. С Дашкой нехорошо вышло. На поводу пошел.
– Кирилл, по сравнению с проблемами этого господина в наручниках, с которым сейчас беседуют полицейские, у вас все в шоколаде.
– Но я ведь опознал его. Значит, мои показания будут в деле.
– Опознание предварительное, Кирилл, – пояснил Павлов. – По правилам, рядом с подозреваемым должны быть статисты, а само опознание необходимо проводить в присутствии понятых. Весь этот процесс фиксируется, ведется протокол. Считайте, что это была очная ставка.
– А как же мои выкрутасы? – осторожно произнес Шахов. – Придется обо всем рассказать. И про моих приятелей из солнечной Азии, которые жили в нашей общей квартире.
– Дарья не будет писать на вас заявление, – сказал Артем. – А те бумаги, которые лежали без движения у участкового, она уже забрала. Можете спать спокойно.
Щеки Кирилла обрели пунцовый оттенок.
«Значит, еще не все потеряно», – подумал Павлов, глядя на его смущенное лицо.
– Будьте последовательны, – добавил адвокат. – Дарья вам благодарна за то, что конфликт между вами исчерпан. Она сказала, что вы даже перечислили деньги в качестве алиментов на сына.
– Да. Слава богу, взяли меня водителем в одну фирму. Ладно, я пойду. Если что, звоните.
– Всего хорошего.
Они обменялись рукопожатиями, и Кирилл быстро ушел.
Как только он скрылся из виду, Павлов набрал номер Шамиля.
– Здравствуй, дружище, – поприветствовал он его. – Я тебе сейчас скину фотографию одного типа. Прошу, найди возможность показать ее тому студенту, который сваял неприличный сайт. Помнишь, о чем я толкую?
– Конечно.
– Поможешь?
– О чем речь, Тема, – откликнулся Шамиль. – Жду картинку. Отзвонюсь сразу, как будет информация.
Закончив разговор, адвокат отправил другу несколько фотографий человека, напавшего на него, которые сделал уже в отделении полиции.
Из камеры выглянул сержант, молоденький парень лет двадцати двух.
– Артемий Андреевич, вы не могли бы зайти?
– Конечно.
За массивным исцарапанном столом сидел задержанный – темноволосый мужчина среднего телосложения. На вид ему можно было дать сорок – сорок пять лет. Он пребывал в полной неподвижности, словно был намертво привязан к столбу. Его лицо было абсолютно ровным и тусклым, не выражало никаких эмоций, и Артем непроизвольно подумал о чистом листе бумаги, который секунду назад вытащили из пачки. Остекленевший взгляд незнакомца был устремлен в никуда, рот приоткрыт, придавая ему вид слабоумного.
– Так уже полчаса, – заметил оперативник, отодвинув от себя совершенно пустой бланк. – Ни одного слова. Талантливый, стервец. Ему бы в театре выступать. А может, он и правда ку-ку?
– Возможно, – сказал Артем, мельком глянув на неудачливого киллера. – А мне казалось, что руки персон, задержанных по тяжким преступлениям, заковывают за спиной.
Опер и сержант одновременно посмотрели на подозреваемого. Кисти, опоясанные стальными браслетами, свободно лежали на коленях мужчины. Его пальцы и рукава куртки были заляпаны слюной, капающей изо рта.
– Беспокоиться нет оснований, – заявил оперативник. – К тому же вы ему руку сломали.
Павлов промолчал.
– Вы когда-нибудь видели его до этого случая? – спросил полицейский.
– Нет.
– Он совершенно пустой, при нем ничего нет. Ни документов, ни мобильника, ни денег, ни банковских карточек, ни ключей. Зато борода искусственная, – проговорил опер.
– Я это понял, когда с него свалилась кепка с приклеенными волосами, – сказал Павлов. – Но у него есть пальцы, верно?
– Верно, – подтвердил оперативник. – Их уже откатали, ждем с минуты на минуту результаты. Не с Луны же он к нам прилетел.
– У него была тележка.
Полицейский сделал нетерпеливый жест и заявил:
– Там были мусор и старые газеты.
В камеру кто-то постучал, и сержант открыл дверь.
– Вот что накопали на вашего злодея, – буркнул младший лейтенант, протягивая оперу лист в прозрачном файле. – По месту регистрации уже выехал наряд.
– Ну, хоть что-то, – сказал опер, схватил бумагу и уставился в текст.
Павлов стоял вполоборота к задержанному и наблюдал за ним боковым зрением. Поза этого мужчины не изменилась. Он сидел, как каменный истукан, с отсутствующим взором. С влажных губ продолжала капать слюна. Если бы не события двухчасовой давности, Артем был готов поклясться в том, что перед ним действительно сумасшедший, которому чудом удалось вырваться из психиатрической клиники.
– Хромов Дмитрий Иванович, – начал вслух читать оперативник. – Восемьдесят четвертого года, родился в Ростове. А это что? – Он поднял голову и начал сверлить арестанта тяжелым испытующим взором. – Так ты из наших, Дима. Ну, почти что. Вон, гляжу, служба в армии, затем отряд казанского спецназа. Позывной «Рысь».
Ответом ему был все тот же пустой мутный взгляд, в котором жизни было не больше, чем в выцветшей коже, сброшенной змеей.
– А потом по наклонной, – продолжал бубнить полицейский. – Две судимости. Так, что у нас тут? Разбой, причинение тяжких телесных, повлекших смерть. Зарегистрирован в Мытищах. – Он посмотрел на часы и задумчиво произнес: – Не факт, что ты там проживаешь. Так будем говорить или нет? Имей в виду, на суде твоя молчанка тебе боком выйдет. Мне тут мысль одна пришла. Мы тебя сейчас в другую камеру отведем. Там намного темнее и прохладнее. Обстановка располагает к откровениям. Может, тогда ты станешь разговорчивее.
