– Всему свое время, – заметил Петрович, усмехаясь. – Поверь, на сегодня тебе хватит…
Юра не поверил ему, и зря. Последующие несколько часов они с Петровичем провели, опрашивая персонал двух – всего лишь двух – ресторанов и пытаясь выявить постоянных посетителей, которые могли что-то заметить. И если «Золотая рыбка» оказалась сравнительно скромным заведением, в знаменитом «Шестиграннике» муровцам пришлось туго. Здесь завтракали, обедали и ужинали целые коллективы приезжих, отдыхающие, а кроме них те из посетителей, кто озаботился купить специальные абонементы на аттракционы с правом ужина в ресторане. Шум стоял невообразимый, между столами метались официанты, которые крайне неохотно отрывались от работы, чтобы ответить на несколько вопросов. Вчера – женщина в платье с маками – да тут сотни женщин проходят за сутки, товарищ! Разве ж мыслимо запомнить их всех?
В начале шестого Петрович сдался и, поглядев на часы, объявил, что новичкам пора позаниматься с Леопольдом. Харулин доставил Казачинского и Яшу в ведомственный тир, а Опалина с Петровичем повез на Петровку. Фотограф и судмедэксперт уехали туда еще раньше.
Знаменитый Леопольд Сигизмундович, гроза новых сотрудников МУРа, оказался немолодым здоровяком с мощными ручищами и широким лицом, которое могло бы показаться добродушным, если бы не цепкий взгляд светлых глаз. Обладатель их был почти лыс и говорил по-русски с небольшим акцентом, который, впрочем, придавал его речи особую выразительность.
– А! Так вы к нам из кино? Что ж, очень приятно. Раньше я видел разных, – плавный жест рукой, заменяющий слова, – но кино, трюки – это что-то новенькое!
Казачинский думал, что им с Яшей выдадут оружие и после краткого объяснения, как им пользоваться, отправят палить по мишеням, но он заблуждался. С ловкостью фокусника Леопольд Сигизмундович извлек откуда-то два громадных черных нагана, при виде которых душа Юры ушла в пятки.
– Чтобы хорошо владеть оружием, – назидательно объяснил поляк, – надо его знать и любить!
И своими толстыми, совершенно неартистическими пальцами он за какие-то доли секунды раскрутил наганы на запчасти.
– А теперь соберите, – ласково промолвил Леопольд Сигизмундович, подвигая к онемевшим новичкам две бесформенные груды деталек.
Сосредоточившись, Юра, хоть и не с первого раза, все же сумел собрать наган правильно. Яша, напряженно хмуря лоб, пытался последовать его примеру, но у него ничего не получалось.
– Ну это же совсем просто, вот, смотрите, – пожал плечами Леопольд Сигизмундович и за несколько секунд с непостижимой ловкостью собрал револьвер, после чего прочитал притихшим новичкам небольшую лекцию о том, чем револьверы отличаются от пистолетов и каковы преимущества и недостатки каждого типа. Мало того, он объяснил, как оружие можно использовать, не стреляя – например, одним точным ударом оглушить противника.
– А еще, – задушевно молвил Леопольд Сигизмундович, потирая мочку уха, – дулом можно снимать крышки с бутылок, но лично я делать этого не советую – оружие такие вещи не любит…
Затем он достал патроны, зарядил наган Казачинского, разрядил его и повторил процедуру с оружием Яши.
– Заряжайте, – велел Леопольд Сигизмундович.
Казачинский справился с задачей очень быстро, потому что на этот раз внимательно следил за всеми манипуляциями наставника, но Яше вновь не повезло. Возясь со своим оружием, он не удержался и проворчал:
– Вы знаете, Леопольд Сигизмундович, а наган уже сейчас считается устаревшим. Между прочим…
Бах! Револьвер подпрыгнул в его руках и выстрелил в Казачинского. В ужасе Яша выронил оружие, которое со стуком упало на стол, а Юра, не веря своей удаче, дрожащими руками ощупал себя и убедился, что не ранен.
– Ты, …, ты совсем …? – заорал Казачинский, отбросив всякие церемонии.
Потому что, простите, одно дело, если вас на работе убьет бандит, и совсем другое – если по дурости застрелит собственный товарищ.
– Юра, я нечаянно… – лепетал Яша. – Я не хотел! Не понимаю, как он выстрелил…
Леопольд Сигизмундович громко кашлянул.
– Я русским языком объяснил про предохранитель, – промолвил он скучающим тоном. – Три раза повторил… Но вы меня не слушаете, вы никогда меня не слушаете.
– Я вас слушал! – взвился Яша. – Но…
– Если бы я не дал вам холостые патроны, – безжалостно оборвал его поляк, – ваш товарищ сейчас валялся бы мертвый, а не он, так я. Вы не умеете обращаться с оружием, вам этого просто не дано.
– Я научусь! – запальчиво воскликнул Яша. – Дайте мне время…
– Я уже достаточно за вами наблюдаю. Вы не можете выполнить простейшие действия…
– А я вам говорю, если вы дадите мне нормальное оружие…
– Это и есть нормальное, но дам я вам маузер, браунинг или винтовку – все равно ничего не изменится. Идите лучше играйте на скрипочке…
Яша побагровел.
– Вы антисемит! – выкрикнул он срывающимся голосом.
– В жизни не страдал такой глупостью, – ответил Леопольд Сигизмундович с презрением.
– Я буду на вас жаловаться! Вы не имеете права…
– Вы уже чуть ли не шестидневку собираете наган и никак не можете собрать, – безжалостно напомнил поляк. – Каждый день я напоминаю вам про предохранитель, но нет – вы всегда о нем забываете!
– Потому что вы меня сбиваете!
– Ах, значит, это я виноват? – уронил Леопольд Сигизмундович с совершенно непередаваемой интонацией. – Раз так, ищите себе другого учителя, товарищ Кауфман. Посмотрим, как скоро вы прострелите себе ногу или убьете кого-нибудь, кто находится рядом…
– А-а, да идите вы!.. – выкрикнул Яша и метнулся к выходу. Через секунду до Казачинского долетел грохот с силой захлопнутой двери.
– Сказал «идите» и сам ушел, – хладнокровно заметил поляк, оборачиваясь к Казачинскому, и тот понял, что этого обстоятельного, любящего и ценящего оружие человека вообще ничем не проймешь. – Может быть, вам тоже что-то не нравится?
– Мне все нравится, – поспешно ответил Юра и даже выдавил из себя улыбку.
– Тогда продолжим, – смилостивился Леопольд Сигизмундович и вывалил на стол несколько разных моделей оружия.
…Шел уже девятый час, когда высокий брюнет в форме с зелеными петлицами сошел с автобуса и зашагал по привычной дороге к дому. Впрочем, слово «дом» здесь не вполне уместно, так как речь шла о сущей развалюхе, которая тем не менее была плотно заселена несколькими десятками семей. Казачинским не повезло – они ютились в полуподвальном помещении, из окон которого можно было любоваться на ноги мимо ходящих людей.
Округа жила обычной жизнью: где-то наяривали на гармошке, толстая баба деревенского вида снимала белье с веревок, одновременно ругаясь с другой бабой, которая высовывалась из окна. На втором этаже самозабвенно ссорились муж и жена, и до Юры доносились их вопли, из которых он понял, что жена требовала купить новый примус, потому что старый в любой момент мог взорваться, а муж был согласен только оплатить починку. Слово за слово, и жена припомнила мужу некую Люсю в каком-то клубе, с которой он танцевал несколько месяцев назад, а также его мать, которая при всей своей худобе ела за троих. Муж в долгу не остался и высказал все, что думал о стряпне своей половины и о ее старшем сыне, прижитом неизвестно от кого. Судя по градусу взаимных оскорблений, дело вот-вот должно было дойти до рукоприкладства, но Юра отлично помнил, что соседи так ругались изо дня в день, из месяца в месяц, использовали для перебранки любой повод и всегда расходились без драки, а тот, кому удавалось в ссоре одержать верх, выглядел чуть ли не счастливым. Но тут Казачинский заметил на скамейке возле дома знакомую фигуру и поспешил к ней, выбросив склочных соседей из головы.
