Книга Парк Горького, страница 38. Автор книги Валерия Вербинина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Парк Горького»

Cтраница 38

– Убью его, – злобно прохрипел Александр. – И ее тоже! Убью, а потом пусть делают, что хотят…

Он попытался подняться с дивана, словно прямо сейчас собирался идти убивать жену и соперника. Опалин коротко толкнул Соколова в грудь, и тот повалился обратно.

– Пусти! – заорал следователь.

– Если ты убьешь жену и Фриновского, – заговорил Опалин, – любой желторотый юнец, которого поставят на это дело, сразу сообразит, что к чему… Тебя вычислят в два счета! И ты сядешь по 136-й… чистое убийство из ревности… и даже недели не отсидишь! Тебя сразу же в тюрьме грохнут, потому что ты следователь…

– Я его убью! – твердил Соколов. – Я не знаю, чего мне это будет стоить, но я доберусь до него… И ее тоже! За все…

– Светлану отправят в детдом, – громко сказал Опалин. Александр открыл рот. – Мне ее не отдадут, я не родственник. За что ей это? Ты хочешь лишить ее и матери, и отца? Но так же нельзя…

Багровый, всклокоченный, Соколов молча смотрел на Ивана, который добавил:

– Ей будут говорить со всех сторон, что ее отец – убийца, а ее мать…

Он прикусил язык, но следователь усмехнулся и закончил за него:

– Шлюха.

– Ты понимаешь, во что превратишь ее жизнь? – гнул свою линию Опалин. – У тебя нет права так поступать. Просто нет права.

– Отвяжись, – вяло попросил Соколов. – Ты это… Ты мне еще рассола дай.

Иван налил ему рассол в стакан. За окнами прогрохотал трамвай. Александр сделал пару глотков и сидел, тяжело дыша, но Опалин видел, что его товарищ мало-помалу приходит в себя.

– Меня и правда хотят уволить? – спросил наконец Соколов, исподлобья глядя на собеседника.

– А ты как думал? Они же видят, что с тобой творится. Пока делают вид, что верят твоим отлучкам. Но ты же знаешь: всякое «пока» когда-нибудь кончается.

– Ладно, успокойся, – хмыкнул Александр. – Убивать я никого не буду. – Он улыбнулся так, что Опалин похолодел, и добавил: – Но Фриновского я на чем-нибудь поймаю. И расстреляю. Говорят, он взятки берет…

– За взятки не расстреливают, – машинально поправил собеседника Опалин. – Максимум – сажают с конфискацией имущества.

– То-то и оно, – удрученно отозвался Соколов.

Опалин знал, что следователь Фриновский – чрезвычайно умный, ловкий и изворотливый тип и что, если дойдет до дела, то скорее уж он поставит к стенке их с Соколовым, а затем спляшет на их могиле. Не за Фриновского Иван волновался, а за Сашу, за его дочь и за трогательную белую собачку, которая преданно смотрела на Свету, пока она рисовала в своей тетрадке.

– Ты, Ваня, молодец, – пробормотал следователь. – Не женишься – и правильно делаешь. Свяжешься, потом не развяжешься… – Он вздохнул. – Ну, давай, говори, зачем пришел. Я же вижу, у тебя что-то на уме.

– Не стоит, Саша. В другой раз поговорим.

– Нет. Щас. Ты думаешь, я не соображаю ни черта? Я все соображаю. – Соколов тяжело наклонился вперед, отломил кусок от булки, лежащей на столе, и стал жевать ее, едва ворочая челюстями.

Опалин рассказал, как привлек к делу Василия Михайловича, как выяснил, что украденные с Пречистенки ценности могли быть ранее похищены Романом Елистратовым, и спросил, что Соколов обо всем этом думает.

– Если он жил в Москве, не тужил и никто его не трогал, значит, дело закрыли, – проворчал Соколов, ероша волосы обеими руками. – Материалы из Ленинграда я для тебя добуду. А эта банда, о которой ты говоришь…

Он задумался.

– Понимаешь, какая штука, – медленно продолжал Соколов, – то, что ты мне рассказал… втерлись в доверие, всех перебили, забрали ценности и растворились… где-то я уже встречал такое. Бывший нэпман… как же его… в Одессе? Ну да, в Одессе… По фамилии Гольц. На даче его убили вместе с семьей. Это Фриновский мне рассказывал, – добавил он мрачно. – И там тоже взяли какие-то сокровища, которые нэпман припрятал до лучших времен.

– Когда это случилось? – быстро спросил Опалин.

– Несколько лет назад. Ты у гаденыша… у Фриновского лучше спроси. – Александр беспокойно шевельнулся. – Слушай, я понимаю, Пречистенка, то, се… но все же это не мое дело. А вот убийство в парке Горького – мое, я за него отвечаю. У тебя что-то есть?

– Кое-что, – ответил Опалин и принялся рассказывать.

Когда он закончил, Соколов какое-то время молчал, растирая лоб.

– Значит, Марья Груздева каким-то образом избежала расстрела… Ты уже узнал, кто этот Михаил Лучин, с которым она жила в Москве?

– Представляешь, он сосед убитой девушки, Зои Ходоровской. Ну, той, которую другой сосед из-за комнаты застрелил, помнишь?

– И что на него есть? Я про Лучина, само собой.

– Самое поразительное, что ничего. Работает на фабрике звукозаписи «Граммпласттреста» на Кузнецком Мосту. Жена Лариса – учительница начальной школы. Двое детей.

– Жена, дети, работа, – Соколов прищурился. – Слушай, а когда он пересекался с Груздевой?

– В двадцать третьем году. Тогда же ее Василий Михалыч арестовал. А Лучина он допрашивал как ее сожителя. Лучин уверял, что ничего не знал о ее делах, и Груздева это подтвердила. Он был совершенно обескуражен, когда узнал о ней правду.

– Двенадцать лет назад, – подытожил следователь. – Ваня, конечно, допроси Лучина, но вообще – во-первых, срок. Во-вторых, этот Лучин выглядит нормальным человеком, а нормальному человеку обычно хватает один раз попасть на допрос в угрозыск, чтобы сделать правильные выводы. Я считаю, что надо искать другие контакты Груздевой в Москве, и именно криминальные. Ведь захотел же кто-то от нее избавиться… В 32-м она вроде как расстреляна, но на самом деле исчезает. В 1935-м выясняется, что она жива… Где она была эти годы? На какие средства жила и под каким именем? Хорошо бы все это как-то прояснить, понимаешь?

– Приложим все старания, товарищ следователь. – Опалин поднялся с места. – А теперь давай все тут уберем, пока не вернулась Света.

Глава 18. Лучин

Отвечайте, ничего не скрывая, не старайтесь замять какое-нибудь обстоятельство.

А. Грин, «Дорога никуда»

Покинув дом, в котором жил следователь, Опалин поглядел на наручные часы и прикинул, что сегодня он успеет съездить еще в одно место. Москва плавилась от жары, при взгляде на золотые купола церквей становилось больно глазам, трамваи ползли еле-еле. Все окна в вагоне были открыты, и все же было душно, было нестерпимо, казалось, что воздух в легких превращается в головешки – и внезапно налетела сизобрюхая туча, загремела, заворчала начальственно, съела жару и пролилась теплым дождем.

Покинув трамвай, Опалин шагал через переулок, в котором несколько дней назад лежало тело Зои Ходоровской. Лужа, в которой плескались воробьи, пересохла, но теперь от дождя наполнялась на глазах.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация