Не прощаясь, он удалился и, завидев машину Харулина, стоявшую в теньке, забрался на сиденье. Шофер поглядел на его мрачное лицо, не стал задавать вопросов и включил зажигание.
Глава 23. Окно
А если произойдет катастрофа, мы тогда и доведем до сведения милиции на предмет составления протокола.
В. Маяковский, «Баня»
Опалин знал за собой одну особенность: когда что-то не ладилось, и не ладилось серьезно, он впадал не в депрессию – и не в ярость, – а погружался в состояние, похожее на тягостное оцепенение. Два крупных дела – убийство в парке Горького и Пречистенка – забуксовали, и все нити, которые оказались у него на руках, оборвались. Марью Груздеву нигде не могли обнаружить, поиски старухи, у которой она когда-то жила, лишь выявили то обстоятельство, что та давно переселилась на кладбище, а месть Барона лишила Опалина свидетелей, у которых можно было что-то разузнать. Что касается убийства на Пречистенке, то надо смотреть правде в глаза – его обвела вокруг пальца самонадеянная девчонка. Что-то она совершенно точно знала – и исчезла. И почему-то Опалин ни мгновения не сомневался, что больше не увидит ее в живых.
Положение осложнялось еще и тем, что сегодня его вызвал к себе Твердовский и сообщил, что, может быть, Опалину придется поехать в составе вневедомственной комиссии к черту на кулички, чтобы расследовать одно крайне хлопотное и неприятное дело. Иван хорошо изучил начальственные «может быть» и понимал, что в данном случае 19 шансов из 20, что ему придется в ближайшее время покинуть Москву на неизвестный срок. А раз так, и дела его передадут другому, и новичков, и вообще…
Прямоугольник окна зачернила мгла. Опалин давно отпустил всех и остался наедине с бумагами, из которых пытался выжать хоть какую-то зацепку, чтобы разрешить дела в ближайшее время, но тщетно. Он сидел, таращась в исписанный лист, и чувствовал себя как человек, которого мало-помалу засасывает болото. Ему не хотелось курить, не хотелось двигаться, не хотелось думать. Это означало тупик.
Время застыло, и он застыл на стуле. Он понимал, что ничего не может делать, что ему остается только тыкаться во все стороны, как слепому котенку, и уповать, что Петрович отыщет осведомителя, который что-то подскажет, или кто-нибудь из бандитов совершит роковую ошибку, или…
В коридоре возле двери зарокотал голос Казачинского, который к кому-то обращался. Опалин поглядел на часы. Какого черта ему надо?
Дверь хлопнула, и Юра вошел, блестя глазами и улыбаясь во весь рот. Он был в форме, но без фуражки и тащил за собой на буксире девушку в коричневой юбке, перешитой из школьной формы.
– Вот, Лиза, это Опалин, Иван Григорьевич, – объявил Казачинский. – А это Лиза, сестра моя…
– Мы уже знакомы, – буркнул Опалин, собираясь спросить, зачем новичок приволок свою сестру в неурочный час и не думает ли он, что ему тут музей, куда можно водить кого пожелаешь. Но Юра не дал ему даже начать следующую фразу.
– Она видела няньку, ну, Резникову! Ехала с ней в трамвае, когда та сбежала от Смолова. Потом нянька вышла и долго кого-то ждала! И он пришел! Представляете, Резникова встречалась с милиционером…
И тут Иван понял, что мироздание на его стороне. Только что он малодушно застыл в оцепенении, чтобы не сорваться в штопор отчаяния, и вот – пожалуйста – он уже знает, что делала беглянка.
– Я ничего не поняла… – пробормотала Лиза, глядя на Опалина во все глаза. – Я была уверена, что вы… ну… следите за ней… А тут она вдруг в трамвае, и лицо у нее… как у кошки, которая съела мышь… И какой-то коротышка пытался бежать за трамваем, но упал…
– Вы, пожалуйста, присаживайтесь, – попросил Опалин. – И давайте по порядку: вы видели Резникову? Где именно она вышла? Вы можете описать человека, с которым она встречалась?
Лиза села, но она слишком сильно волновалась, чтобы с ходу отделить то, что будет важно для ее собеседника, от незначительных деталей. Поэтому она засыпала Опалина горой ненужных подробностей, среди которых фигурировали пуговицы, которые надо было купить, какая-то болтливая одноклассница, которая встретилась на улице и отняла кучу времени, переполненный трамвай и вдруг – Варвара.
– Она чуть не упала на меня, когда трамвай поворачивал. Я обернулась и узнала ее. Юра же мне показывал, за кем они следят… Я не знала, что мне делать. Понимаете, мне стало немножко не по себе… и в то же время было любопытно, что она собирается… ну… предпринять… Она вышла у парка Горького…
– Опять парк Горького! – вырвалось у Казачинского. – Сговорились они все, что ли… Ты лучше про милиционера расскажи…
Словом, Лиза последовала за Резниковой в парк, и Варвара вела себя очень подозрительно – петляла, ходила туда-сюда, рассматривала афиши, читала объявления, и тут появился милиционер.
– Я подумала, он от вас, раз он в форме… Но они так странно говорили…
– Ну, ну, – подгонял ее брат, – о чем они говорили, о чем? Вспоминай, это может быть важно!
– Не ори на меня! – рассердилась Лиза. Она и так нервничала, а брат выводил ее из себя.
– Да я не ору! – удивленно ответил Казачинский. – Я разве ору?
– Я не все слышала, – сказала Лиза, обращаясь к Опалину, – я… понимаете, я не хотела, чтобы они меня заметили… Какое-то время мне удавалось прятаться за киосками и тумбами, но когда эта девушка и ее спутник углубились в парк, пришлось действовать иначе. В общем, я опередила их, достала книжку и стала делать вид, что ищу свободную скамейку… Но я немного не рассчитала, и через какое-то время они свернули в другую сторону. Пришлось их догонять, ну и… иногда отпускать и, к примеру, останавливаться возле мороженщицы… чтобы они не заметили, что я за ними слежу…
– Вы поступили совершенно правильно, – объявил Иван. – А теперь постарайтесь сосредоточиться. Я буду задавать вопросы, а вы, уж пожалуйста, вспоминайте все, что слышали, даже самые незначительные детали. Любая информация может быть для нас чрезвычайно важна…
И Опалин принялся по кусочкам вытаскивать из Лизы подробности беседы Варвары с неизвестным в милицейской одежде. Юра, который не мог усидеть на месте, бегал из угла в угол, кидался к окну, ерошил волосы, и иногда ему казалось, что перед ним опытный хирург, который проводит тонкую и важную операцию.
– Как она его называла… – бормотала Лиза, морща лоб, – постойте-ка… Она сказала: «Федя»… А потом почему-то «Митя», несколько раз… Или Митя был до Феди? Но имя Митя она употребляла чаще…
– А фамилия-то, фамилия у него какая?
– Вот она сказала что-то о фамилии… что-то непонятное…
И через минут двадцать, вспомнив:
– Она сказала: у вас такая звонкая фамилия… нет, звучная! – Лиза подскочила на месте и поглядела на Опалина. – Вот что она сказала! Звучная фамилия…
Она долго путалась, припоминая разговор Варвары и Мити о фокстроте, и внезапно ее озарило, что нянька же назвала улицу, где тот живет.
