Я кивнул, мол, хорошо, а Дашка возражать не посмела. После озвучивания наказания она вроде успокоилась и больше не рыдала, но всё ещё была похожа на маленького мокрого котёнка, отчего желание оберегать и защищать эту малявку усилилось в несколько раз.
Вот ведь бабья порода. Приходилось напоминать себе, что передо мной злобная стерва, буквально полчаса назад пытавшаяся оторвать мне голову, кто бы что ни говорил.
- Раз всем всё понятно, можете быть свободны. Идите, приводите себя в порядок и поторопитесь, а то на обед опоздаете. Заодно узнаете по поводу отработки - приказ я сейчас напишу, - Бояр Жумбрулович вновь стал похож на доброго дедушку, дающего наставления внучатам. - Да, Ольгу Васильевну, по поводу случившегося у тебя, Антон, прорыва, я в известность поставил. Не скрою, несмотря на разрушительность произошедшего, рад, что она не ошиблась на твой счёт. И хотя впереди у тебя много работы, начало уже положено. Дарья, ты ведь тоже числишься лаборанткой? Помоги согласовать время вашего наказания, чтобы оно не мешало остальной деятельности. Идите.
Мы вразнобой попрощались и быстренько вышли из кабинета. Ну, точнее, я выскочил пулей, а белобрысая выползла, словно пыльным мешком ударенная. Видал я такое в старой школе у отличников. Стоит раз получить плохую отметку или в чём-то накосячить, они тут же сдуваются, словно жизнь закончилась.
А ведь, по сути, ничего страшного не случилось. На кухне поработать две недели? Ха! Зто ведь кухня! Зто тебе не в карцере без еды и воды чалиться. Тем более тут, где повара самые добрые, каких я только встречал. Так что жизнь хороша! А что учёбы много, да ещё и тренировки, похоже, придётся усилить - так это всё ерунда! Прорвёмся!
Не обращая больше внимания на девчонку, я рванул бегом в раздевалку третьего корпуса. К директору мы припёрлись как были - в спортивной форме и берцах, - а я вдобавок ещё и собрал на себя большую часть грязи и пыли со спарринговой площадки. Да и бетонная крошка элегантности не предавала.
Так что стоило помыться и переодеться в чистое, благо душ имелся и даже - о чудо - с горячей водой. Нереальная роскошь в моей прошлой жизни. У нас в детдоме и холодную-то давали, в основном, ржавую и с перебоями, так что, бывало, неделями не мылись.
Трубы прорывало часто, но менять их только ради нашего удобства никто не собирался. Просто перекрывали воду и ждали, пока у служащих дворницкой дойдут руки поставить хотя бы временную заплатку. А так как контингент там был пьян с самого утра, случалось это чаще всего перед инспекционными проверками. Ну а мы в то время спасались, благодаря колодцам с колонками, снабжёнными ручными насосами, доступ к которым обычно приходилось покупать у их самозваных хозяев из бандитских старшаков.
Натянув на чистое тело школьную форму, я всё так же бегом кинулся в столовую. Вот уж куда опаздывать желания не было. И мои старания оправдались. Наш класс всё ещё находился в помещении, пусть и не в полном составе, ковыряясь в своих тарелках. Привычно подхватив свободный поднос, я встал к раздаче. Кроме горячего, блюда уже были разложены по тарелкам, и в количестве съеденного никто никого не ограничивал, а потому я тут же ухватил две порции салата из свежих овощей.
За два года я уже почти забыл, что это такое. Достать свежий огурец или помидор детдомовцу в Нахаловке было, наверное, так же сложно, как пачку сахара. Хотя если очень припёрло, и не брезгуешь гнильём, то на рыночной площади по вечерам, после окончания торга, подобное угощение валялось под ногами, и никто не запрещал детишкам на свой страх и риск составить конкуренцию крысиному племени. А уж покопаться в мусорных баках уровнем выше для вечно голодной мелюзги из младших групп было сродни походу в дорогой ресторан.
Мне же не позволяли подобного заявленный статус и врождённая брезгливость. Да и не сказать, чтобы прямо так уж не хватало еды, другое дело - её вкус, но это вторично. Нет, я не обкладывал младших данью и вообще не брал лишнего у своих, просто работал за сахар. А вот его уже можно было обменять на многое. Например, пары кусков рафинада хватало, чтобы как следует набить пузо в любом трактире. Главное, особо в тарелку не всматриваться и не интересоваться, из чего приготовлена еда. Откровенной крысятины или, упаси Древо, человечины там точно не было, если только в совсем уж дикие места не забредать, но о свежести продуктов и о том, мяукало или гавкало мясо, до того как попало в котёл, можно было только гадать.
Что же касается овощей, да и прочих продуктов, и то и другое в изобилии имелось лишь у кланов, правда, ходили слухи о гигантских гидропонных фермах где-то на севере полиса. Вот мне, оказывается, и повезло своими глазами увидеть и попробовать одну из городских легенд. А потому сдерживать себя я не собирался.
Хлеб, два компота, большая тарелка куриного супа с макаронами-рожками и громадная груда перловой каши, которую здесь никто не ел, щедрой рукой растроганных поварих политой соусом и накрытой шницелем размером с большую шестерёнку мобиля-паровика. У меня от одного запаха закружилась голова, а рот наполнился слюной.
Благодарно кивнув улыбающимся мне женщинам, я бегом добрался до стола, где уже сидели Ульрих с толстым Борисом, и, плюхнувшись на свободное место, принялся орудовать ложкой. Вкусную еду в детдоме на дне очень быстро учат ценить. И сжирать лучшие куски ещё не доходя до стола, а то старшаки отберут. И это при том, что меня старались лишний раз не трогать.
Мелкие же всегда ходили голодные, и некоторых, например, пятилетнюю Алёнку, я даже в тайне подкармливал. До тех пор пока в шесть лет она внезапно не исчезла. Нам тогда сказали, что её удочерили, но я, пробравшись на третий уровень к дому «её новых родителей», за три дня так ни разу и девочку не увидел.
- Ты что? - удивился Борис, глядя на мой поднос. - Неужели перловку любишь?
- Ну да! - пожал я плечами. - Вкусно ведь!
Естественно, сейчас я вёл себя не как в детдоме, а ел, хотя и быстро, но аккуратно, да и за столом оказался не самым большим обжорой. Удивительно, но главным чревоугодником оказался не Камыш, как можно было подумать, глядя на его телосложение. Хотя и он подкреплялся основательно, взяв сразу три порции второго и закончившиеся до моего прихода мясное рагу с капустной солянкой.
«Главным по тарелочкам» оказался худющий как жердь Шмель, обложившийся порциями, словно строил из них новую Стену полиса. Три порции салата и четыре супа, пять шницелей, правда, не шибко больших, и огромное блюдо жареного с овощами риса, а также море разливанное компота. И всё это планомерно исчезало в ненасытной утробе «резинового» мальчика. Я даже украдкой пнул ногой Бориса, мол, нам-то прятаться не пора? А то мало ли с таким-то аппетитом...
- Не обращай внимания, - толстяк пригубил сладкий напиток. - Мы поначалу тоже пугались. Это эффект его вторичного аспекта - высокий метаболизм. Вот и приходится Ульке хавать как не в себя.
- Фе фажыфай мемя фак, - с набитым ртом пробурчал худой и с трудом проглотил кусок мяса в панировке. - Лучше уж Шмель, всё равно Нинка уже весь мозг всем им выела. Чего тебе назначили-то?
