– Вы интересуетесь окаменелостями?
– Нет, но мистеру Портингтону совершенно необязательно об этом знать. Могу даже у него что-нибудь купить на сумму, которая обеспечила бы сезон вашей подруге.
Марлена удивленно покосилась на герцога.
– Вы действительно это сделаете?
Он усмехнулся.
– Вы же иначе не успокоитесь, а пытаясь помочь подруге самостоятельно, можете попасть в какую-нибудь неприятность. Юной леди не пристало иметь дело с мошенниками. Я сделаю это, но сестре мисс Эверард придется позаботиться, чтобы вырученные деньги были использованы по назначению.
– Уверена, она сделает как надо. Даже не знаю, что сказать. Никогда не думала, что вы, герцог, согласитесь помочь человеку, которого даже не знаете.
Рат негромко засмеялся.
– Согласен, это несколько необычно, но иногда я помогаю и тем, кто меня об этом не просит.
Лицо Марлены осветилось радостью, и она воскликнула, повинуясь внезапному порыву:
– Как я счастлива!
А в следующее мгновение он буквально опешил: тонкие руки обхватили его за плечи, нежная щечка прижалась к его щеке, а холодный нос ткнулся в шею. Марлена прижалась к его груди, и тело отреагировало вполне адекватно. И хотя объятие длилось считаные секунды, этого было достаточно, чтобы увериться: он хочет большего. Его охватил такой сильный чувственный голод, какого он не испытывал уже давно.
Справившись с изумлением, он хотел было заключить ее в объятия и наконец поцеловать, но она быстро отстранилась. Рату пришлось собрать всю волю в кулак и выпустить ее.
– Я не должна была… простите! – Марлена опять сцепила руки на коленях, словно для того, чтобы не позволить себе его коснуться. – Это было слишком смело с моей стороны. Просто я привыкла обнимать Евгению, если она что-то сделает для меня, вот и…
Рат видел, что она шокирована не меньше, чем он сам, поэтому поспешил сказать:
– Не надо извиняться: это замечательный способ выражать благодарность.
– Я… Да? Ну ладно, – пробормотала мисс Фаст и поспешила сменить тему: – И куда вы денете те диковины, которые купите у мистера Портингтона, если, конечно, он согласится их продать?
Рат так далеко не загадывал, поэтому понятия не имел. В данный момент его больше, чем кости и яйца древней рептилии, интересовала Марлена и чувства, которые вызывала.
– Не знаю, – ответил он честно. – Возможно, подарю Музею Ашмола в Оксфорде, если тамошние специалисты установят аутентичность костей и захотят их получить. Так я смогу принести извинения заведению за все проблемы, которые я им создавал, когда учился там.
Марлена засмеялась. Господи, как же она прелестна!
– Вы были возмутителем спокойствия?
Он виновато кивнул.
– Я был главным смутьяном и даже хуже того: подбивал других студентов на авантюры. Ректор не раз грозил вышвырнуть меня оттуда, поскольку я показываю дурной пример и студенты перестают следовать строгим правилам, для них установленным.
– Тогда, уверена, они все забудут.
Рат смотрел на Марлену и думал, как давно не соблазнял женщин. Нет, не так: он их вообще никогда не соблазнял. Это они всегда соблазняли его. Стоило появиться в обществе, всегда находились такие дамы, и он им это позволял, конечно. Не то чтобы он этого не желал или его не интересовали женщины: просто ему никогда не приходилось целенаправленно ухаживать за леди.
А теперь он намеревался приударить за своей подопечной, что недопустимо.
Он не должен…
Рат достал из кармана аккуратно сложенный носовой платок и протянул Марлене. Она взглянула на белоснежную вещицу с откровенным любопытством и сказала:
– Я не собираюсь плакать, ваша светлость. Да, я всерьез обеспокоена судьбой Евгении и Вероники, но не думаю, что мои слезы им помогут.
– Я и не предполагал, что вы разрыдаетесь, и не для этого дал вам платок.
Марлена рассмеялась и ощутимо расслабилась: пожалуй, впервые почувствовала себя спокойно и непринужденно в его присутствии. Она улыбалась ему вовсе не потому, что ей что-то было от него нужно: внимания, участия, благосклонности, – просто нравилось быть рядом.
Герцог не ожидал такого от своей подопечной, но был очарован ею. Он страстно желал обнять ее, прижать к себе и поцеловать. И не важно, что это недопустимо.
– Должна предупредить, ваша светлость, что сейчас не удастся обмануть меня, как в день нашей первой встречи. Хоть мы и в саду, я точно знаю, что у меня на щеке нет ни пчелы, ни божьей коровки, ни какого-либо другого насекомого. Так что, если даже увидите у меня на лице грязь, травинку или сухой листок, пусть останется на месте.
– Как скажете, Марлена, но на этот раз я вовсе не пытаюсь вас обмануть. Можно сказать, я сама честность.
Рат подался к ней, хотя точно знал, что не должен ее целовать, но не мог… не желал останавливаться.
Ему и не придется. Она все сделает сама. Девочка способная.
Рат вложил платок ей в руки, все еще лежавшие на коленях.
– Это весьма эффективный способ напомнить, что мы не должны целоваться. Я отдаю платок вам, чтобы вы могли его использовать, если вдруг захотите поцеловать меня.
– Поцеловать вас?
Рат кивнул. Марлена посмотрела на платок, потом заглянула ему в глаза. Никакой другой реакции с ее стороны не было. Герцог счел это добрым знаком. Она думала. Рат не сомневался, что она хочет его поцеловать, но вовсе не был уверен, что поддастся своему желанию.
– Совершенно верно: если вы захотите поцеловать меня.
Глава 13
Повеса предлагает леди свой носовой платок вовсе не для того, чтобы смахнуть соринку или вытереть слезы.
Мисс Труф
Конечно, она хотела его поцеловать. Но разве не он должен схватить ее в объятия и поцеловать – жадно, страстно, безумно, хочет она того или нет? Он же повеса, а значит, обязан действовать соответственно.
Очевидно, нет.
Он знает, что она хочет поцелуя, умирает от желания ощутить его губы на своих губах. Почему же тогда не поступает так, как свойственно распутникам? Почему ждет от нее первого шага?
Марлена не шевелилась. Ратберн тоже.
Это несправедливо! С того самого дня, когда впервые вошел в этот дом, он обещал ей поцелуй – своими пленительными неотразимыми взглядами, провокационными словечками. Она жаждала его внимания. Почему же он не целует ее? Почему хочет, чтобы это она решила, быть или не быть поцелую? Странно, но она все время думает о нем. Так не должно быть. Ей следует стыдиться своих желаний.
Герцог Ратберн – повеса, распутник, шалопай и даже более того: косвенно виновен в том, что Веронике пришлось выйти замуж за мистера Портингтона. И Марлена не знала, жизнь еще скольких невинных юных леди в корне изменилась из-за тех дурацких писем, разосланных сент-джеймсскими повесами.
