Интересно, почему после стольких лет распутной жизни он внезапно решил стать джентльменом и даже не поцеловал ее?
Возможно, таков был его план – план мастера-соблазнителя. Он не мог не знать, что, отказав ей в поцелуе, заставил хотеть его еще сильнее. Ее негодование по поводу его прошлого не могло уничтожить притяжения к нему, которое она испытывала. Он разбудил в ней эмоции – слишком сложные, чтобы она могла понять их сразу.
Марлена продолжала сидеть неподвижно.
– Почему вы хотите, чтобы это было мое решение?
– Вы невинны.
– А вам-то какая разница? Вы ведь целовали невинных юных леди раньше.
– Да, но очень давно.
– Почему?
– Вы не стесняетесь задавать личные вопросы, мисс Фаст.
– А как еще можно получить информацию?
Герцог усмехнулся, и Марлена поняла, что ей очень нравится, когда он на нее так смотрит. Когда ветерок растрепал его волосы, он тряхнул головой, уронив темную прядь на лоб, и опять стал похож на дерзкого пирата.
– Ладно, отвечу. Давным-давно я дал себе клятву не иметь никаких дел с невинными юными леди.
– После писем от тайного поклонника? – поинтересовалась Марлена.
– Нет, еще до них. Это случилось, когда я осознал, что юные леди слишком доверчивы и сердца их очень легко разбить, а еще считают, что после нескольких поцелуев джентльмен обязан жениться.
– С вами такое случалось? Какая-то леди ждала от вас предложения после нескольких поцелуев?
– Дважды – к большому огорчению моего отца. После этого я понял, что намного удобнее общаться с любовницами или веселыми вдовушками, которые не стремятся замуж.
Марлена кашлянула.
– Кажется, это больше, чем мне хотелось бы знать. Удивлена, что вы так много мне рассказали.
– Думаю, вы понимаете мужчин лучше, чем вам кажется, мисс Фаст.
– Почему вы так думаете?
– Вы не полезли бы за кузенами в болото или на кладбище, если бы не были уверены, что они приглядывают за вами и, если понадобится, придут на помощь. Их было пятеро, так что двое, несомненно, не упускали вас из виду, пока трое исследовали новые горизонты.
– Возможно, и так, – улыбнулась Марлена. – Мальчишки действительно меня многому научили, и не только отличать лягушку от жабы или лазить по деревьям. Мне их очень не хватает.
– Где они сейчас? Вы поддерживаете с ними отношения?
– Нет, я ничего о них не слышала уже несколько лет. Дядя – человек неугомонный – решил увезти семью в Америку, где, как он считал, можно разбогатеть. – Она вздохнула. – Тетя не хотела ехать, но не осмелилась ослушаться мужа. Что касается меня, она считала, что с родины, от жизни, которую хотели для меня родители, меня увозить нельзя. Тогда дядя договорился с мистером Олингуортом об опекунстве надо мной.
– Вы привыкли быть членом большой семьи. Скучаете?
О да, она ужасно скучала – во всяком случае, в первое время: много недель рыдала в подушку, спрятавшись в своей комнате.
– Сначала мне было очень плохо. Но мистер Олингуорт проявил доброту и позволил мне проводить много времени в его огромных садах. Он много говорил со мной об уехавших родственниках, убеждал, что они тоже меня помнят. Прошло совсем немного времени, и он занялся моим образованием. После этого мне уже было некогда скучать. Каждый день у меня были уроки, я читала, занималась рукоделием, но даже усвоив все, что должна знать юная леди, никогда не забывала уроков мальчишек-кузенов, которые научили меня ничего не бояться.
Марлена замолчала и улыбнулась, вспоминая те прекрасные беззаботные дни, которые сделали ее сильной – настолько, чтобы бросить вызов трем герцогам, пусть и анонимно.
– Они прижились в Америке?
– Да. Сначала они жили в городе Бостоне, а потом я узнала, что вроде бы перебрались на Запад. Больше никаких известий я от них не получала.
Марлене стало грустно, и она посмотрела на калитку в боковом заборе, ту, что они часто использовали. С какой стати она так много рассказала совершенно незнакомому мужчине, который сломал жизнь Веронике, а значит, и Евгении, и вынудил ее саму заниматься скандальным делом? Только вот он почему-то нисколько не походил на распутника и негодяя, которым она привыкла его считать.
Марлена устремила на собеседника пристальный взгляд.
– Если вы понимаете, как легко разбить сердце юной леди, зачем же рассылали письма с просьбами о встрече от имени тайных поклонников?
Обвинение не застало герцога врасплох. Он и глазом не моргнул.
– Я не могу объяснить безалаберные поступки самонадеянного молодого повесы, пьяного и не думавшего ни о чем, кроме собственных удовольствий.
– В это трудно поверить, – пробормотала Марлена. – Вы предложили помощь Евгении.
– У меня нет причины лгать вам. Могу только сказать, что все это издержки молодости. – Герцог оперся локтем о спинку скамейки. – Знаете, то, что случилось много лет назад, касалось не столько писем, сколько нелепого пари между тремя друзьями. Мы были уверены, что все юные леди сожгут письма в камине и больше не вспомнят о них, и даже подумать не могли, что они захотят встретиться с тайными поклонниками.
– И вы стали хвастаться.
– Нет, – совершенно искренне сказал герцог. – Мы не хвастались. Наш разговор подслушали.
– И вы предложили тому человеку деньги за молчание.
Герцог медленно покачал головой.
– Возможно, вы слышали именно такую версию, но на самом деле мистер Говард Дрейтон потребовал у нас деньги за молчание и хотел получать приличную сумму от каждого из нас каждый месяц. По его мнению, это был прекрасный способ исправить свое пошатнувшееся финансовое положение и оплатить карточные долги. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что мы должны были выполнить его требования, но тогда это было против наших убеждений. Мы не могли позволить какому-то выскочке запугивать нас. Не следовало ему угрожать, тем более что он был вхож к принцу. Это было глупо с нашей стороны. Проще было заплатить. Но, увы, никому не дано заглянуть в будущее. Если бы мы только могли представить, как долго этот скандал будет нас преследовать, что даже переживет мистера Дрейтона, то, безусловно, заплатили бы. Для всех было бы лучше.
– Все когда-то о чем-то сожалеют, – вздохнула Марлена, думая, что и она не исключение. – Кто-то больше, кто-то меньше. Вы утверждали, что уже давно не связываетесь с невинными молодыми леди, но ведь меня преследуете, ваша светлость, каждым словом и каждым взглядом…
Марлена увидела удивление на его лице.
– Вы так считаете? – изумился герцог.
– У меня нет причин лгать!
Выражение его лица изменилось: теперь это было нечто среднее между гримасой досады и грустной улыбкой.
