Приятель Дементьева, Алексей Тарасович Медведев, несмотря на воскресный вечер, ждал их у себя в кабинете. Правда, сразу стало понятно, что пришел он сюда совсем недавно и, скорее всего, специально ради встречи с питерскими исследователями.
– Проходите, – вежливо пригласил он, указывая на два уже подготовленных стула.
Алексей Тарасович должен был быть примерно одного возраста с Дементьевым, раз они вместе учились, но выглядел лет на десять старше. В отличие от высокого и довольно спортивного Дементьева, он был маленького роста, пухл и наполовину лыс. Брюки и пиджак на нем сидели криво, и Лиля подумала, что лучше бы он носил джинсы и какой-нибудь пуловер. Те, даже если и не совсем по размеру, все равно могут выглядеть прилично, с костюмом же такой номер не проходит. Если он не сидит идеально, то только портит вид, а идеально на такой фигуре может сидеть только костюм, пошитый на заказ, чего Медведев явно не мог себе позволить.
– Владимир Петрович Дементьев сказал, что у вас было дело о странном убийстве в психиатрической больнице? – полувопросительно сказала Лиля, аккуратно садясь на стул и стараясь не зацепиться колготками за какую-нибудь выступающую часть. Стул не внушал ей доверия, а ходить со «стрелкой» не хотелось. Знала бы, выбрала бы джинсы, но на улице наконец немного потеплело, и она решилась надеть юбку.
– Да-да, еще в начале марта, – активно закивал Алексей Тарасович.
– Расскажите подробнее, – попросил Ваня.
Следователь взял заранее подготовленную папку и раскрыл ее, чтобы свериться с данными и ничего не напутать.
– Андрей Михайлович Вареников, сорока двух лет, уроженец Пскова. Не женат, детей не имеет, работал в автосервисе у нас тут, на Ленинградском шоссе. Периодически ложился в больницу на лечение, поскольку с двадцати одного года страдал… – Алексей Тарасович заглянул в папку, – биполярным аффективным расстройством. Маниакально-депрессивным психозом по-другому. Вот как раз первого марта и лег. А девятого вечером внезапно ни с того ни с сего утащил как-то медицинский скальпель и всех соседей по палате перерезал. Ну почти всех. Четверо насмерть, пятый выжил, но он совсем в неадеквате, ничего рассказать толком не смог. Говорил только, будто Вареников перед тем, как напасть на соседей, утверждал, что если он их не убьет, то они сделают его таким же, как и сами.
– Что это значит? – не поняла Лиля.
Алексей Тарасович развел руками:
– Понятия не имею. Главврач лечебницы утверждает, что Вареников был безопасен, насколько может быть безопасным психически нездоровый человек. Агрессии никогда не проявлял, был, конечно, грустен и замкнут, поскольку как раз страдал от депрессии, но если бы и решил что-то сделать, то с собой, а не с соседями.
– Так он вроде и с собой сделал? – Ваня вопросительно кивнул на папку.
– Да. После того как зарезал соседей, и себе в горло скальпель воткнул. Попал в артерию, не спасли.
– А что насчет записки? – поинтересовалась Лиля.
Следователь бросил на нее странный взгляд и снова принялся копаться в папке, что-то ища.
– Да это и запиской-то назвать сложно, – признался он, вытаскивая несколько фотографий. – Вот полюбуйтесь.
Он разложил снимки на столе перед Сидоровыми, и те разом наклонились над ними, едва не столкнувшись лбами. На фотографиях были запечатлены окровавленные кровати, простыни и стены обшарпанной больничной палаты с решетками на окнах. Повезло, что трупов уже не было, но от количества крови Лилю моментально замутило. Медведев не соврал, запиской послание Вареникова назвать было сложно: на белой стене, очевидно, ладонью, была выведена окровавленная надпись: «Они ненастоящие».
– Писал кровью убитых соседей, – подсказал следователь, хотя его гости и так догадались.
– Кривоватенько выглядит, – хмыкнул Ваня, одним махом собирая все снимки в кучу и возвращая их Алексею Тарасовичу. – А что говорит лечащий врач Вареникова? С чего вдруг такое могло произойти.
– Он и сам не понимает, – развел руками тот. – Доказывал мне, что не мог Вареников такое сделать, типаж не тот. Я говорю: больной человек, кто знает, что у него голове? А он одно заладил: нет, не мог. Ну, честно признаться, я дело закрыл и на полку отправил, что тут расследовать? Убийца известен, суду не подлежит. И не вспомнил бы о нем, если бы Володя в пятницу не рассказал о похожем случае. Так что все, что мог, я вам рассказал, могу еще номер врача записать, если хотите, с ним поговорите.
– Хотим, – кивнула Лиля.
Алексей Тарасович пролистнул папку, выискивая данные врача психиатрической больницы, который занимался лечением Андрея Михайловича Вареникова, затем взял маленький клочок бумаги, написал на нем имя, фамилию и номер телефона и протянул его Лиле.
– Если что понадобится, звоните, – предложил он, поднимаясь из-за стола. – Володька мой старый друг, чем смогу, помогу.
Сидоровы поблагодарили следователя и вышли на улицу. За то время, что они провели в тесном кабинете, совсем стемнело, но пахло настоящей весной. На деревьях уже появились первые почки, которые вот-вот развернутся в свежие, молодые листочки, а нагретый солнцем за день воздух еще не успел остыть. В Пскове было теплее, чем в Санкт-Петербурге, и теперь Лиля снова порадовалась, что надела юбку. Ваня даже куртку застегивать не стал, он вообще редко мерз.
– Думаешь, стоит еще и с врачом поговорить? – поинтересовался он, молодецки размяв плечи и втянув носом свежий воздух.
– Раз уж приехали сюда, стоит все выяснить, – кивнула Лиля. – Еще бы хорошо с тем психом, который выжил.
– Не расскажет он ничего. Следователь же говорил, что он в неадеквате. Если уж ему не рассказал, то нам с чего? И так больной, а тут еще на его глазах всех корешей порезали, и самого пытались. Кто угодно кукушечкой поедет.
Лиля хитро улыбнулась и посмотрела на брата.
– Есть у меня одна идея. Давай найдем, где тут поесть можно, за ужином и расскажу.
Ваня не стал возражать. Приемы пищи были для него святым делом, он никогда не упускал случая набить желудок, а сейчас и вовсе был голоден. Последний раз они ели еще в Питере, а с тех пор прошло непростительное количество времени. Две сосиски на заправках по дороге сюда не в счет, разве ж это еда?
– Загугли тут местечко поприличнее, я тебя приглашаю, – согласился он.
В приличных местах Лиля знала толк и могла найти их даже в незнакомом городе, поэтому уже полчаса спустя они вдвоем сидели в небольшом, но очень уютном ресторанчике за столиком у окна, откуда открывался красивый вид на старый Псков, а вежливая официантка записывала заказ. Ваня лишь недобро посмотрел на сестру, когда она попросила себе бокал белого вина, заявив, что раз Ваня не уступил ей руль по дороге сюда, она и сейчас на него не претендует.
– Чувствую себя гребаным Дворжаком, – проворчал ее брат, когда официантка поставила перед ним высокий стакан и запотевшую бутылку минералки. – А у них тут, между прочим, «Гиннесс» разливной.
