Таким образом, все указывало на какую-то зловещую интригу вокруг крепости Клисса, но пока нам не удавалось найти объяснений, ведётся ли эта интрига правительством или заговорщиками, действующими вопреки воле правительства.
И чем более мы силились найти разгадку, тем больше нам хотелось получить хотя бы часть документа, который, как мы предполагали, готовил сенатор Феро. После исчезновения сенатора мы стали ещё внимательнее наблюдать за его сыном, у нас были сильнейшие подозрения, что он может обладать копией отцовского документа. Вы знаете, что кто-то пытался продать этот документ на брольо, — Лунардо сделал паузу и переглянулся с фра Паоло, который был в курсе всех событий, а не только того короткого пересказа, со многими намеренными упущениями, который Лунардо излагал Канцлеру. — За этим последовало немедленное решение Совета Десяти арестовать Филиппо Феро. Филиппо, вы знаете, бежал от сбиров, кем-то предупреждённый, но был убит в одной из гостиниц Венеции.
В этом месте рассказа Лунардо пришлось сделать вынужденную паузу, так как Оттовион вдруг отчаянно затряс большой головой и запыхтел, видимо, совершенно замороченный интригой.
— Но как? — воскликнул он. — Как этот Филиппо мог сделать или раздобыть копию, если даже оригинала сенаторского документа никто не видел? Откуда известно, что вообще есть какой-то документ?
Лунардо, снова переглянувшись с фра Паоло, весело рассмеялся.
— Об этом у нас сейчас и пойдёт речь, дорогой Канцлер. При этом, смею вас уверить, это не просто мои предположения, а факты, проверенные на деле. Во-первых, точно известно, что копий документа существует не меньше трёх. Два экземпляра сделал сам сенатор Феро. Мы имеем... э... доказательства этого. Третья копия снималась с оригинала сенатора.
— Где же они все?
— Первый экземпляр находится у того, кому Феро передавал его во Дворце дожей, то есть у человека, который был в курсе его работы.
— Советник Гарцони?
— Предположительно. Второй сенатор оставлял для себя, который в конечном итоге оказался у Филиппо. А третий экземпляр достался разведчикам султана.
— Османам?
— Совершенно точно. Получилось это так: Филиппо, когда его отец уходил на ночные переговоры, забирал часть составляемого им документа из потайного ларца, относил в некий дом своему маклеру-брокеру, куда в ту же ночь являлись турки и снимали для себя копию с документа. Потом Филиппо спешил домой, чтобы успеть положить его на место до возвращения отца.
— А где сейчас второй экземпляр?
— У меня.
— У вас?! Но каким образом?..
— В тот вечер, когда сенатор Феро внезапно исчез, Филиппо оказался обладателем копии готового документа целиком и сообразил перепрятать его до прихода сбиров, которые, как мы знаем, собрали все бумаги сенатора, опечатали и унесли во дворец. Мне же совершенно случайно удалось заполучить эту копию сенаторского документа. — Лунардо перевёл дух, прося Канцлера взглядом не выспрашивать подробности, которые он не намеревался сообщать.
Канцлер взволнованно ждал продолжения. Наконец спросил:
— Он у вас с собой?
— Да, — Лунардо кивнул.
— Я могу ознакомиться с ним?
Лунардо вынул из кожаной сумки, лежавшей у него на коленях, листы и протянул Канцлеру.
— Но прошу вас никому не говорить об этом, — предупредил Лунардо, и пока Канцлер нервно просматривал документ, продолжал: — Так вот, дорогой мессер Канцлер. Именно когда мы знаем содержание этого документа, который так тщательно и долго готовил сенатор Феро, мы пришли к удивительным выводам, опрокинувшим все наши предыдущие предположения. А именно: все действия Феро — его переговоры, составление документа и так далее — хитроумная стратегема, то есть военная хитрость, а ещё точнее — провокация!
— Чья? — воскликнул Оттовион.
— Не торопитесь! Начнём с документа — это план военной операции против османов, который я после внимательного изучения считаю на девять десятых фальшивкой.
— Почему? — Канцлер всё ещё нерешительно перебирал листы, а после слов Реформатора положил их на лавку.
— Потому что — прочитав, вы убедитесь в этом сами — большая часть изложенного в плане на самом деле не нашла воплощения. Но есть несколько событий, которые произойти могут, или могли бы, или произошли. Поэтому сразу возникает справедливый вопрос, кем и для чего этот план составлен? Если это провокация, то, разумеется, она, скорее всего, нужна, чтобы обмануть кого-то, создать иллюзию заговора. В том направлении, которое мы предполагали сначала, картина вырисовывалась следующая: заговорщики, желающие втянуть Венецию в войну на стороне габсбургско-папской коалиции, стряпают провокационный документ, который подбрасывают туркам, чтобы заставить их поверить, будто Венеция уже тайно вступила в союз против османов и готова начать войну.
— Но разве это не так? Разве захват Клиссы не говорил об этом?
— Именно! Вы совершенно правы, досточтимый Канцлер! Захват Клиссы — как раз и является одним из запланированных настоящих событий, которые должны убедить османов в том, что весь план является правдой! Сейчас уже известно, что турецкие визири и военачальники получили текст этого провокационного плана. Словно в подтверждение истинности этой фальшивки, происходит захват крепости Клисса совместно ускоками и венецианцами — жителями Спалато! И, разумеется, османы должны были нанести опережающий удар по Венеции, пока остальная часть плана не приведена в исполнение! Казалось, только поднеси спичку — и вспыхнет война! Этого и добивались провокаторы!
Но вдруг в Совет Десяти поступает донос Матео Альберти, из которого благодаря вам и нашему другу фра Паоло правительству стало известно о готовящемся захвате турецкой крепости. Советник Гарцони, когда члены Совета попросили его доложить, какие меры он предпринимает для предупреждения этой провокации, объявляет, что предупредил турок о готовящемся нападении на крепость! Помните это очень важное заявление?! А что делают турки?.. Турки, как известно, несмотря на грозящую опасность, отнеслись к содержанию крайне легкомысленно! Более того, санджак-бег Клиссы Мустафа Пияле-паша буквально накануне нападения на крепость покинул её с большой частью войска. Для чего?
И вот тут я задумался, а хотели ли турки помешать захвату крепости? Если бы они усилили её защиту, увеличили гарнизон, ускоки бы отказались от нападения. Почему турки были так беспечны? Почему турецкий шпион, получая по частям секретный план, не переправлял его в Константинополь? Особенно ту часть, где освещалась операция захвата крепости? И снова сомнения: а действительно ли турки были потрясены её захватом и венецианским вероломством?
Потом всплыла в памяти странная, самая первая история с провокациями на море. Помните? С этими паломниками, перебитыми якобы головорезами с венецианской галеры, а мы обвиняли в этом мальтийцев и тосканцев. Помните, сколько было странного в той истории? Нападавшие корабли были турецкими, они, совершенно не таясь, плыли в турецких водах и также без труда исчезли в турецких водах. Говорили, что они скрылись на Кандии. Но не проще ли было им спрятаться на Родосе? А кому принадлежит Родос с тех пор, как его отняли у рыцарей Святого Иоанна?! Он является турецкой базой!
