Мукстар, прекрасно знавший европейские обычаи, поспешил рассыпаться в извинениях перед тем, кого у христиан принято называть святым отцом. Он наклонился за чётками и протянул их недотёпе.
Но монах ошарашил Али. Продолжая смотреть куда-то в сторону, он вдруг явственно произнёс:
— Оставь их себе! Они будут напоминать тебе о Венеции. У меня есть для тебя интересные дополнения к венецианскому плану. Если хочешь их получить, приходи к звоннице, встань с её западной стороны и держи в руках эти чётки. У тебя три часа.
Монах, фыркая, поплескал на себя ледяной водой и как ни в чём не бывало пошагал своей дорогой в сторону мрачноватого здания францисканского монастыря, высокая колокольня которого высилась над городом. Ошеломлённый турок, замерев с чётками в руках, глядел ему вслед, растерянно слушая, как стучат о камни деревянные сандалии святого отца. Потом опустил взгляд на чётки. Это были чётки римской веры, с бусинами цвета и размера красной фасоли и с серебряным крестом.
Что это за монах? Откуда ему известно о плане? Откуда он знает его, Али, и то, что он только что приплыл из Венеции? План, о котором упомянул монах, Али сегодня утром в секретной сумке лично доставил из Венеции османскому посланнику в Рагузской республике. Посланник должен будет завтра снарядить курьеров и доставить сумку в Стамбул к великому визирю.
Откуда христианский монах знает про план? Никому, кроме него, Мукстара, не известно, что находится в сумке! Значит, за ним следили прямо от Венеции? Мукстар стал мучительно вспоминать пассажиров своего недельного путешествия на судне. Нет, никого вспомнить он не мог. Обычные моряки, которым заплатил Юсуф за перевозку своего компаньона. Капитан, его помощники — они принимали его за итальянца. Сквернословили, напивались, ругали неверных и их любимого Магомета. Нет, Али был уверен, что на корабле никто не подозревал, кто он, и не мог никуда сообщить.
Тем временем монах прошлёпал до ворот монастыря и исчез за ними. Мукстар заставил себя уйти с площади. Он был опытным разведчиком, поэтому, приняв самый непринуждённый вид, принялся бродить по узким улочкам Рагузы. Вышел на главную площадь, не спеша обошёл четырёхгранную колонну с флагштоком. Остановился у ниши рыцаря Орландо, покровителя города, затем проследовал на Княжев двор, ко Дворцу ректора — правителя Рагузы. Прошёлся вдоль большого квадратного дворца с высокой аркадой, под которой тянулась крытая галерея. Из лабиринтов улочек с домами, увитыми виноградом, он выходил на поляны. В другое время он наслаждался бы этим зажиточным и красивым городом — главным соперником Венеции. Но сейчас, вглядываясь в пестро одетые толпы, плотно двигающиеся по улочкам, он пытался угадать, кто следит за ним.
Постоял у караула стражников у главных ворот, направился ко дворцу Спонза, заполненному конторами менял, вышел к городской звоннице, высокой башне, рядом с которой находились ворота, пробитые в толще стены и открытые в гавань. Мукстар оглянулся. Он наметил для себя место — на середине площади, чтобы монах не смог причинить ему зла. Опытным взглядом Мукстар также обследовал все подходы к площади, после чего вышел в гавань. Там повсюду пахло жареной рыбой.
Не обнаружив ничего подозрительного, но с возрастающей тревогой, Мукстар вернулся в ту часть города, в предместье, где находились личные апартаменты представителя османов в Рагузе. Те, кто следит за ним, точно знают, кто он. Нет необходимости таиться. Неважно, заметил он слежку или нет. Монах знает.
Из папок сенатора М. Лунардо.
«Нейтральная Рагуза, или Дубровник, как зовут его местные жители, — главный наш соперник на Адриатике. Эта дерзкая маленькая Республика на море, которое принадлежит венецианцам, присваивающая добрую часть нашей торговли, застряла как кость в горле Венецианского залива и не позволяет богатствам попадать в утробу нашей казны. А наш Сенат, в своё время постановивший «каждую пятницу рассуждать о средствах уничтожения Рагузы», никак не может уничтожить её.
Рагуза не может сама себя защитить, поэтому имеет покровителей. Главный из них — султан. Без него венецианцы уже давно придушили бы её. Ежегодная дань султану плюс содержание турецкого посольства — 20 000 цехинов. Туркам Рагуза очень важна — они получают от неё оружие и припасы. Огромная часть турецкой торговли с Западом идёт через Рагузу: торгуют тканью, шёлком, льном, духами, сахаром, специями, шерстью, шубами. Турки сохранили Рагузу для оппозиции Венеции.
Рагуза так боится потерять свободу, что открывает только днём, и то на несколько часов, свои ворота.
Все её жители римской веры. Но армяне и мусульмане пользуются полной свободой. Говорят рагузинцы по-славянски, но также владеют и итальянским.
Так как она нейтральна — это центр шпионажа на Адриатике».
Город кишел шпионами всех враждующих на Балканах сторон. Кроме турок и венецианцев, здесь были агенты германского императора, французы, испанцы, шпионы итальянских принцев, венгры, хорваты... Все они следили друг за другом, собирали сведения и всевозможные сплетни.
Поэтому в том обстоятельстве, что к секретному плану кто-то хотел продать дополнения, не было ничего удивительного. С другой стороны, это могли быть сами венецианцы, обнаружившие потерю своих секретов, и желавшие, во-первых, проверить, раздобыли ли османы секрет, а во-вторых, может быть, даже заполучить его обратно. Вероятность такого оборота дела была велика.
Мукстар, вернувшись в резиденцию, срочно доложил посланнику об обстоятельствах странной встречи с монахом. Он был вынужден кратко пояснить, что монах предложил ему заполучить дополнения к тому документу, который они должны доставить в Стамбул. Они встревожились вместе.
— И действительно никто не знает содержания твоей сумки, Али? — спросил посланник, пощипывая густой чёрный ус.
Али покачал головой.
— Сумку опечатали при мне. Документы были туда положены, как только их переписали. А меня тут же отправили в Кьоджу.
Размышляя вместе, они пришли к выводу, что о его прибытии из Венеции, конечно, могли знать и проболтаться многочисленные слуги резиденции, но о содержимом сумки знать не мог никто.
Чтобы окончательно убедиться в этом, посланник, заглянул в сундук с тяжёлым немецким замком, служивший для хранения секретных бумаг и денег, и изучил сумку. Она была такой, какой сдал ему утром курьер. Не вскрытой. Тогда он приказал привести к нему старшего из челяди и подробно допросил. Не замечал ли он слежки? Каких-нибудь подозрительных людей? Получив на каждый из вопросов отрицательный ответ, он продолжал, однако, чувствовать озабоченность.
Из тени веранды дома на окраине города Мукстар задумчиво обозревал гряду суровых Динарских Альп, их угрюмые скалистые верхушки, непроходимые леса на склонах. Горы охватывали этот прекрасный город гигантским амфитеатром. У их подножия зацветали вишнёвые сады, раскинулись цитрусовые рощи и виноградники.
Так как же отреагировать на предложение? Они почти не сомневались, что каким-то непонятным для них образом венецианцы прознали о краже их документа.
