— Что случилось? — испуганным шёпотом поинтересовался он у визиря, но тот отвернулся.
Когда Ибрагим предъявил нубийцу обвинение и к нему подошли двое султанских немых, евнух, сразу сообразив, в чём дело, распластался на ковре, словно чёрная птица, и признался, что именно он выдал Эрдемли разрешение выехать из дворца на прогулку.
— Пёс! Пёс! Чёрный грязный пёс! — султан подскочил к человеку на ковре и принялся пинать нерадивого, подлого, наглого раба. — Как ты посмел?! Как ты посмел, собака, выпустить её из сераля?!
— Мне повелела выдать разрешение ваша мать, мой господин, почтенная Сафие, — успел вымолвить нубиец.
— Как ты посмел выпускать её? Кто бы тебя ни просил!!! — удары стали ещё более жестокими. — Почему, пёс, ты не проследил, чтобы она вернулась? Почему ты всё скрыл?
В ярости султан принялся топтать большое чёрное тело, пока не превратил его в кровавое месиво. Раб не защищался и не шевелился, с покорностью принимая удары. Проступок, совершенный им, мог караться смертью. Наконец Мехмед устал, тяжело дыша, с красными невидящими глазами он отошёл от нубийца. Евнуха подняли. Неожиданно в покоях снова появилась султанша-мать. Мехмед, зло глядя на неё, указал пальцем на невольника.
— Он сказал, это ты повелела ему выпустить беглянку. Повелела!
Гордая Сафие бросила короткий взгляд на изуродованного евнуха.
— Я уже объяснила Вашему Величеству, что я никак не смею повелевать. Я просила за одну из ваших жён. Она была больна, страдала и просила отпустить её в маленькое паломничество к гробнице Эйупа, да будет благословенно это имя! Я уступила ей. Это была моя ошибка, моя вина, и я очень сожалею об этом. — Сафие сделала паузу, чтобы прочистить горло. Её красивые губы скривились в презрительной ухмылке. — Но почему она не вернулась? Этот начальник чёрных евнухов должен был отправить с женщиной охрану, телохранителей. Он сделал это? Где они?
Когда валиде-султан ушла, Мехмед подал знак немым. Они набросились на чёрного евнуха и удушили его шнурками. Нубиец не сопротивлялся. Его тело дёрнулось. Потом обмякло.
Придя в себя, Мехмед повелел великому визирю немедленно разыскать наложницу, где бы она ни была. Если она в зоне досягаемости турецких сил, привезти её в Константинополь с сыном. Если будет сопротивляться — убить! И если она сбежала по своей воле, то пусть её постигнет неотвратимое возмездие!
— Если же их удерживали против воли, привезти обратно, и пусть ни один волос не упадёт с их голов!
Когда визирь вернулся к себе во дворец, его ждала Эсперанца Мульки, которая коротко передала пожелание Сафие:
— Кажется, что всем будет лучше, если беглянка не вернётся в Стамбул, а останется навсегда в далёкой земле, где её настигнет смерть.
— О да, — сказал на это Ибрагим.
Позже великий визирь посетил Диван — Государственный Совет, а когда покинул его комнаты, то через парк направился в сторону школы Эндерум и зала для тренировок около военной палаты. В парке его сопровождал дородный сановник в богато расшитом халате с золотым поясным шарфом и особом головном уборе, кече, внешне похожем на надетый на голову рукав, который спускается обычно на спину и болтается при ходьбе в обе стороны. Человек в кече — Мухзыр-ага, третий человек в штабе янычарского корпуса, его представитель при великом визире и правительстве. Визирь подробно обрисовал ему ситуацию и с султанской женой, и с планом антитурецкого выступления в Адриатике под названием «Кизил элма». Мухзыр-ага слушал его, опустив голову и разглядывая узоры на дорожке перед собой.
Когда визирь закончил, он осторожно спросил:
— «Кизил элма»?.. Хм. Вы уверены, что венецианцы принимали активное участие в подготовке этого плана и собираются нарушить нейтралитет, вступив в войну с Великим Господином?
Визирь вкратце рассказал Мухзыр-аге о драматических обстоятельствах получения секретных документов и о смерти агента Али Мукстара.
— Даже способ, которым его убили, полностью уличает венецианцев, — сказал он. — Ему в сердце вонзили стеклянный стилет и обломили рукоятку. Это особо жестокое убийство, даже казнь, издавна принятая у стекольщиков на острове Мурано в Венеции. Так они наказывают тех, кто выдал их секреты врагам. У меня лично никаких сомнений нет в злобных кознях Венеции, однако мы, конечно, должны действовать рассудительно, и поэтому я хочу провести самое серьёзное расследование. Необходимо отправить по всему пути беглецов несколько надёжных людей, из числа государевых рабов.
Мухзыр-ага понимающе поклонился.
— Из бекташей? — спросил он коротко.
— Да. Кроме того, я желаю...
Визирь перечислил не только особые достоинства, которыми должны обладать эти люди, но и особенности задания. Слушая его, Мухзыр-ага понимал, что для выполнения приказа визиря понадобится задействовать лучших воинов Аллаха.
— Что делать с женщиной, нанёсшей оскорбление Его Величеству?
Визирь помнил, что приказал Повелитель, и помнил, о чём просила валиде.
— Над ней должна свершиться справедливость, — сказал он с мрачной уверенностью и тихо добавил: — Но после тщательного допроса. Если только... если вдруг не выяснится, что она и шехзаде похищены из сераля силой.
Мухзыр-ага низко поклонился и оставил визиря Ибрагима у зала тренировок. После беседы он, не мешкая, сел на коня и покинул дворец Топкапы.
Он направился через центральную часть города в сторону Эски-сарая — Старого дворца, где неподалёку от мечети Баязета и шумных стен стамбульского базара располагались казармы янычар.
Из папок сенатора М. Лунардо.
«Янычары, дословно “новое войско”, — вот уже более ста лет не только лучшие и самые преданные солдаты султана, они — лучшие солдаты в Европе, завоевавшие для османов полмира. В янычары готовят с детства, налог кровью — девширме позволяет туркам набирать христианских мальчиков в завоёванных землях и гнать их в Турцию. Там они принимают ислам и проходят тяжёлые годы военного обучения. Из них потом выходят самые жестокие злодеи, и изо всех солдат они самые безжалостные к христианам. Это настоящие военные машины, беззаветная отвага и личная преданность султанам. Элитные части турецкой армии.
Янычары подчиняются лично султану и даже в областях, удалённых от столицы, выполняют приказания не наместника-губернатора, а своего сердара — командира гарнизона, назначаемого самим султаном и подотчётного только ему.
Происхождение янычар связано с великим Хаджи Бекташем — основателем ордена дервишей-бекташей — суфийского
[104] братства. Поэтому и командир янычар зовётся часто не только ага, но и бекташ — в честь святого Бекташа, основателя ордена. Орден бекташей, его доктрина и обряды — причудливая смесь христианства и ислама. Бекташи признают нашего Христа, Святую Троицу, которая состоит у них из Аллаха, Мухаммеда и его племянника Али. Они причащаются, как христиане, вином, хлебом, а также и сыром, исповедуются. Молодым христианам-янычарам это облегчает переход в ислам. В янычарах воспитывают дервишское презрение к роскоши, покаяние, терпение, страх перед Аллахом, аскетизм и отречение от собственной воли. Испытательный срок в виде “аджеми огланы”, то есть рабства, — это подготовка к вступлению в орден.
