В отличие от всех остальных войск, янычары живут в собственных казармах — ода, а их подразделения часто называют джемаат — по типу религиозной общины, собрания мусульман для молитвы. Фактически они ведут монашескую жизнь, дают обет безбрачия, а дервиши из ордена бекташей живут вместе с ними и готовят янычар к бою.
Корпус делится на 101 орта и 95 белюков, в которых насчитывается от 100 до 1000 человек.
Кече — особая шапка янычар — ценится и почитается ими чрезвычайно, даже султан его надевает во время церемоний. Во время походов османские султаны превращали ускюф (околыш кече) в султанскую корону.
О происхождении кече рассказывают легенды. Будто бы первые янычары были посланы к одному дервишу, и он, накрыв голову янычара рукавом своей одежды, произнёс пророчески: “Да признаетесь отныне и навсегда янычарами”. Говорят также, что и сам Хаджи Бекташ долго носил на голове рукав плаща, поданный ему для перевязки раненой ноги одним святым. Поэтому по традиции янычарам велено носить на голове тот же рукав».
Мухзыр-агу из всех янычар интересовал сейчас только один — некий Кетхюд-йери, маленький незаметный человек с редкой седой бородой и в длинном халате. Он был помощником кетхюд-бея — главы янычарского Дивана, штаба янычарского корпуса. Он готовил для него бумаги, оповещал участников Дивана о совещаниях, прислуживал.
Мухзыр-ага нашёл его там, где и всегда. Кетхюд-йери дежурил перед покоями своего начальника, сидя на подушке за маленьким низким столиком. На его головном уборе красовались перья цапли.
Мухзыр-ага бросил ему несколько коротких слов. Старик поднялся с подушек, однако вместо того чтобы пройти за аудиенцией к своему начальнику, проследовал вместе с Мухзыр-агой в дальние покои казармы.
Никто, включая самого султана, не знал и ничего не слышал о второй и главной обязанности Кетхюд-йери. Для всех, за исключением двух-трёх посвящённых, этой обязанности не существовало. Даже сам янычарский ага весьма в общих чертах представлял себе истинное занятие Кетхюд-йери, а потому был всегда сдержан и почтителен с ним.
Старик отвечал за подготовку и работу несуществующей янычарской орта № 102, состоявшей из нескольких десятков бойцов, все из которых были чином не ниже байракдара
[105]. В этой несуществующей орта не было своего командира, потому что тайным чорбаджи, то есть старшим офицером этого подразделения, был сам же Кетхюд-йери.
В просторном и аскетичном помещении оды, запёршись за деревянными массивными дверями, они приступили к беседе. Мухзыр-ага пересказал обстоятельства задания и требования визиря к исполнителям.
Кетхюд-йери внимательно слушал и кивал.
— Такую группу мы сможем отправить. Шесть-семь человек, великолепно подготовленных, — наконец сказал он.
Затем он ненадолго вышел и приказал прислать к нему одабаши — младшего офицера Рустема. Вскоре перед командирами предстал высокий, загорелый, но не смуглый человек с невыразительными чертами лица.
Одабаши низко и почтительно поклонился, ничем не выдавая своих особых чувств. Мухзыр-ага долго и молча рассматривал его.
Рустем был хорошо сложен, высок, молод. Он не был обрит наголо, как требовала традиция турок, а напротив, пострижен на европейский манер: при этом короткие светлые волосы выдавали в нём не урождённого турка.
Голубые глаза были слишком светлыми, даже бесцветными, и как Мухзыр-ага ни вглядывался, никакого выражения найти в них не сумел. Даже почтения и покорности, которого можно было ожидать от молодого ещё офицера невысокого звания, стоящего перед высокопоставленным царедворцем.
Венгр? Поляк? Чех? Немец?.. По одеянию, цвету и форме которого османы придавали большой смысл, Мухзыр-ага мог кое-что узнать о солдате: красные сапоги офицера, кушак из серебряной парчи — значит, служит при are. Кафтан — долама жёлтого цвета из грубой шерстяной ткани.
Мухзыр-ага приступил к изложению задания. Блондин внимательно слушал, ничем не выдавая своего отношения к услышанному. Он словно окаменел и смотрел на Мухзыр-агу не мигая, как змея.
— Словом, мы хотим знать все о том, как это произошло и как это могло случиться, — подытожил Мухзыр-ага. — Кем это было сделано и для чего, кто помогал. Мы хотим также знать, виновны ли венецианцы в том, что случилось. Когда ты найдёшь ответы, ты дашь нам знать. Когда ты обнаружишь тех, кого ищешь, ты сам примешь решение, как поступить дальше. Либо ты возьмёшь то, что найдёшь, и отправишь к ногам Владыки мира. Либо ты уничтожишь их, если их нельзя будет доставить домой.
Одабаши несуществующей орта № 102 спросил:
— Как поступить с людьми, нанёсшими оскорбление Повелителю?
— Да будет над ними исполнена справедливость!
Одабаши Рустем, низко склонившись перед своим командиром Кетхюд-йери, поцеловал край его халата, и также низко склонившись перед Мухзыр-агой, пятясь, покинул помещение.
И всё же, когда Рустем ушёл, Мухзыр-ага не удержался, чтобы не расспросить о нём Кетхюд-йери.
— Вы убеждены, что это тот человек, который сумеет выполнить все нами задуманное? — поинтересовался он, всё ещё сомневаясь.
Кетхюд-йери улыбнулся.
— Чем обоснованы ваши сомнения?
— Я не сомневаюсь в его силе и ловкости, а также в умении сражаться. Я не увидел в нём качеств лицедея и сыщика. Он — невыразителен.
Кетхюд-йери крякнул от удовольствия.
— Именно это и есть проявление его лучших лицедейских качеств! Он может быть кем угодно. Посланец Рустем два года жил в Вене у неверных, у императора. Германцы считают его своим. Хотя... хотя, — Кетхюд-йери кашлянул, чтобы не рассказывать об убийстве герцога Ф., руководившего строительными работами противника, а также о ряде других подвигов своего подопечного. — Взят он тринадцати лет от роду из Румелии
[106], воспитан у бекташей и предан Аллаху сильнее, чем многие урождённые османы... Немцы знают его по имени Розенберг. А сыщик он... Я ещё не встречал никого, кто добывал бы для нас сведения столь быстро и столь малыми средствами.
Вернувшись к себе, Рустем снял с себя одежду одабаши, переоделся в более подобающий ему, как истинному белюк-баши — старшему офицеру — кафтан зелёного цвета и отправился собирать группу «неотвратимого возмездия».
К вечеру группа была собрана. В помощники он взял шесть человек, таких же мастеров своего дела, как и он: один был бывший горный коруджи, то есть из особого отряда охранников горных дорог; ещё двое — из так называемых «исполнителей справедливости». Эти люди были обучены осуществлять дерзкие нападения, убийства и казни. Ещё двое когда-то были приписаны к орта № 64, так называемая орта загарджи, то есть гончих собак. Они были великолепными сыщиками и преследователями. И наконец один — солак Мустафа из орта № 63, гигантского роста силач, которого Рустем брал на все задания и который трижды спасал своему командиру жизнь.
