— Там же, в этом доме.
— Филиппо был знаком с Челеби?
— Нет. Они не знали друг друга.
— Расскажи подробней, как происходила передача бумаг.
— Когда Филиппо приносил бумаги, я просил его подождать в одной комнате и запирал её на ключ. Филиппо там ел, спал, развлекался. Челеби находился в другой комнате, и они друг друга не видели. Уходили они так же, по очереди.
— А Филиппо знал, кому предназначены документы?
— Думаю, что нет. Хотя, может быть, и догадывался.
— А что делал с бумагами Челеби?
— Не знаю. Я не видел. Но конечно, он подробно знакомился с ними. После того как я передавал их ему, он запирался со своими людьми в комнате, а меня туда не пускали.
— Они могли делать какие-то записи по этим документам?
— Думаю, что могли.
— Кто приносил в дом бумагу, чернила и перья?
Маклер исподлобья посмотрел на Реформатора. Его лицо исказила кривая ухмылка.
— Мой слуга. По просьбе турок.
— И сколько времени они знакомились с документами?
— Вы имеете в виду вообще или в ночь?
— И так, и так.
— Это продолжалось месяца два... чуть больше. А ночью — несколько часов. Мы расходились ещё до рассвета.
— А что ты делал, пока твой Челеби изучал бумаги сенатора?
— Я отдыхал в отдельной комнате... Иногда присоединялся к Филиппо.
— И он никогда тебя не спрашивал, кому понадобились документы?
Порко покачал головой.
— Не может быть! — воскликнул Лунардо.
— Ну, только в первый раз я сказал, что это интересно любопытным людям и все. Думаю, он понимал, что рискует.
— Где этот твой Челеби сейчас?
— Не знаю. Он покинул Венецию. И больше пока не возвращался. Он уехал сразу, как только узнал, что сенатор Феро исчез. Мы встречались через несколько дней. Он был встревожен. Больше я его не видел.
— Ага, — проговорил Лунардо, всматриваясь в Порко. — А как узнали, что Феро исчез?
— От Филиппо. Он сказал, что его отец ушёл с кем-то на ночную встречу и не вернулся.
— Ну ладно. К сенатору вернёмся позже. Кто из вас первый предложил продать документ — ты или Филиппо?
— Филиппо. Я требовал с него долг. Тогда он однажды предложил... бумаги отца. Он сказал, что отец ведёт какие-то секретные переговоры и делает записи и что если они меня заинтересуют, то он смог бы мне их передавать ненадолго для ознакомления в качестве уплаты долга...
— И ты их взял. А потом нашёл Челеби?
— Да. Турок это заинтересовало.
— И они платили тебе деньги вместо Филиппо, тем более, как ты говоришь, этот Челеби богат, так что ты был весьма доволен! Так?
— Да.
— Много дукатов заработал? Больше, чем долг Филиппо, я думаю. Что, он тоже у тебя с процентами? — Лунардо цинично подмигнул.
Маклер нашёл в себе силы обидеться и поджал губы.
— Не сходится, — заметил Реформатор.
— Что... не сходится?
— Многое не сходится. Во-первых, ты говоришь, что не читал документ, а сам пошёл искать турок. Значит, ты знал, что это может заинтересовать именно их...
— Я же говорил, — Порко торопливо провёл языком по высохшим губам, — что познакомился только с первой частью «Кизил элма». Тут бы даже глупец догадался, что это для турок. И...
— Всё равно не сходится, — Лунардо мрачно взглянул на маклера. — Может быть, ты и вышел на турок сам, но значительно раньше. По моим предположениям, уже года три назад. Стало быть, ты сразу знал, к кому идти — к туркам. А вот почему? Во-вторых, я думаю, что не Филиппо обратился к тебе с предложением продать в счёт долга бумаги отца, а ты его подвёл к этой мысли. Филиппо бы никогда не додумался до этого, потому что никогда не интересовался делами отца, а занимался только собой. О том, что бумаги секретные и могут кого-то интересовать, — он бы в жизни не догадался. И, наконец, именно ты ссудил Филиппо деньгами совсем незадолго до всей этой твоей аферы с бумагами сенатора.
— Клянусь...
Перехватив суровый взгляд Лунардо, маклер замолчал.
— Ну что, мессер Порко, как было на самом деле? — спросил Реформатор, но так как тот продолжал молчать, Лунардо со вздохом пробормотал: — Клянусь, только ех necessitate rei допускаю я этот experimentum in corpore vili!
[131]
Он кивнул Джироламо. Помощник резко потянул за концы шнура в стороны. Голова Порко сначала запрокинулась, потом судорожно замоталась вместе с телом. Задыхаясь, сансери забарахтался на банкетке. Лицо его стало надуваться красным, и он, дёргаясь, завалился на бок на пол.
Джироламо наконец отпустил сансери. Лунардо достал из кошелька на поясе склянку, откупорил её и сунул под нос маклеру. Затем, взяв под мышки, помощник снова усадил его на банкетку. Посиневший придушенный Порко тяжело сидел на стуле с затуманенным взглядом.
— Всё-таки это гуманней, чем дыба или раскалённые угли, — заметил Лунардо здраво. Затем, смутившись, добавил: — Больше не лги, мессер Порко. Итак, это ты предложил Филиппо Феро, чтобы он, в счёт долга, передавал тебе документы отца?
Маклер мрачно кивнул.
— Хорошо. А незадолго до этого ты познакомился с Филиппо и сделал так, чтобы ссужать его деньгами?
Снова кивок.
— Я знаю, — продолжал сер Маркантонио, — что тебя кто-то надоумил просить у Филиппо документы, ещё до того, как ты с ним познакомился. И ты точно знал, что эти бумаги заинтересуют турок. Это так?
Ещё кивок.
— Кто тебе сказал про документы, сенатора и его сына Филиппо?
— Не знаю, клянусь Богом, не знаю!
Лунардо довольно улыбнулся.
— Хорошо, что ты не солгал мне и не сказал, что это турки сами тебя и надоумили. Но что же, тебе это привиделось? Явился святой Марк и...
— Нет. Они обратились ко мне. Кавалер и патриций.
— Расскажи подробней, кто они, как и где ты с ними познакомился. Но только не говори, что ты встретился с ними случайно, совсем как со мной. Джироламо!..
— Хорошо, я скажу! Я оказал услугу одному... патрицию. Он свёл меня с этим кавалером. Тот пришёл ко мне в маске и с большим кошельком денег и сказал, что я должен поработать на Республику. И он сказал про сенатора Феро...
— Ну, уж так ты с радостью и согласился поработать на Республику! А он тебе прямо так и предложил! Джироламо...
— Нет, нет! Он сказал, что знает, будто я сотрудничаю с турками. А они шпионы. И сказал... в общем, он вынудил меня, как вы! Если я не помогу, выдаст меня немедленно государственным инквизиторам.
