— Ещё как решится, — злобно подтвердил прелат. — Ибо видит, что Венеция хоть и твердит о своём нейтралитете, но продолжает вести себя как враг христиан и сторонник неверных!
Митридат саркастически усмехнулся.
— Вы что же, хотите, чтобы дело паладинов обернулось в интересах османов? И как тогда будут выглядеть паладины в глазах кайзера и папы римского? Как агенты султана? И если уж на то пошло, — Митридат сурово поджал губы, — я тоже скажу вам. Некоторые этапы нашей операции прошли не гладко. Можно даже сказать, они были сорваны. Кто-то мешает нам! Кто-то пытался сорвать наши замыслы! Предатели находятся среди вас, паладинов!
Маркиз и прелат смотрели на наёмника разинув рты.
— Немедленно делайте что-нибудь! — прошептал прелат. — Немедленно остановите это безумие!
Глава 31
Венецианский залив. Далмация. Вторая половина мая 1596 года
Из папок М. Лунардо (запись от... мая 1596 года):
«О, ужас! Отношения с императором и Папой стремительно ухудшаются! Чем больше старались венецианцы, чтобы турки задушили Клиссу, тем хуже становились отношения с противной стороной. Нейтралитет венецианцев всё больше выглядит как союз с османами!
Союзники захватчиков, а теперь уже защитников Клиссы пытались оказать им поддержку. Помощь осаждённым готовили в Риеци, в Сени, Анконе и Неаполе. Епископ Анконский подготовил помощь продуктами и боеприпасами.
В гавань Спалато прибыло судно из Неаполя. На его борту находился дон Пабло Крус Арбанас, поверенный вице-короля неаполитанского, а корабль привёз продовольствие и боеприпасы, которое испанец собирался перебросить осаждённым в крепости. Однако дон Крус был арестован, допрошен и брошен в тюрьму Спалато. Его корабль также арестован и конфискован со всем грузом.
В Праге императорский двор попытался связать атаку крепости с подъёмом освободительного движения всех христиан в Боснии и Герцеговине. Главной задачей защитников крепости стало как можно дольше продержаться и не допустить быстрой сдачи её туркам. Председатель военного совета обратился к послу Венецианской Республики серу Контарини с просьбой разрешить доставить помощь защитникам крепости морем. Получив отрицательный ответ нашего посла, кайзер Рудольф в гневе лично переговорил с ним и просил передать светлейшему дожу, что нейтралитет Республики зашёл так далеко, что император вынужден отныне считать Венецию военным союзником Турции и врагом Австрии со всеми вытекающими из этого заключения последствиями!
Ультиматум императора вызвал ужас у нас, на берегах лагуны. Совет Десяти, Сенат охрипли, обсуждая последствия этого ультиматума.
— Мы не должны воевать на стороне Турции! Ни при каких обстоятельствах!
— Мы на грани войны с императором! Мы должны выбирать!
— Синьория вынуждена уступить перед угрозой объявления войны и должна разрешить проход помощи осаждённым в Клиссе христианским воинам!»
Венецианская Далмация. Спалато. Конец мая 1596 года
Елена видела: с ними и вокруг них происходит что-то ужасное. Они сидят, запертые в доме, как в крепости. Венецианец запретил ей выходить наружу, и двое вооружённых слуг следят за ней днём и ночью, чтобы она не нарушила запрет. Кроме самого венецианца да Хафизы, которую с сопровождающим отправляют за провизией, из дому никто не выходит. Они, бывшие её спасители, а сейчас сторожа, чего-то боятся! Несколько раз среди дня, заслышав шаги неизвестных людей на их улочке, заканчивающейся тупиком, венецианец и его слуги молча и тихо хватались за оружие и замирали у дверей и окон, выжидая, пока случайные гости не уйдут. Хафиза рассказывала Елене жестами, что встречает на рынке военные патрули, что ей дважды попадались небольшие отряды солдат, которые волокли куда-то избитых, окровавленных людей. Не зная ни итальянского, ни местного наречия, Хафиза не понимала, о чём говорили люди на базаре. Что происходит? В городе явно что-то происходит!
Рыцарь Коройя, замотавшись в плащ, так что видны были только одни его постаревшие глаза, быстро шёл к дому на Порта Фереа. Волосы, ему казалось, у него встали дыбом. Он не знал, что делать! Связной на Соборной площади — бывшем перистиле Диоклетианова дворца, — окружённой полуразрушенной колоннадой, передал рыцарю ужасные вести последних дней.
Проклятый венецианский проведитор Моро блокировал город и с моря, и с суши. Боевые галеры венецианской эскадры стоят на рейде, усиленные караулы охраняют гавань и все ворота города, водные и сухопутные. Говорят, Моро вступил в прямую связь с турецкими отрядами, сжавшими кольцо вокруг Клиссы, фактически негласно проводя с ними совместную операцию по уничтожению захватчиков крепости и им сочувствующих. По городу прошёл слух, будто кто-то видел в городе небольшие отряды турок!
В осаждённую крепость прорвался Франческо Бертуччи. Подполковник императорских войск в Хорватии Георг Ленкович, бросившийся с небольшим отрядом на помощь осаждённым, разбит в жестоком бою поблизости от Спалато. В этом бою многие славные воины Христа погибли, многие вожди ускоков попали в плен. Среди них, сказал связной, ненавистный венецианцам Бертуччи и глава Сени Георг Парадайзер. Ленкович сначала отступил в Клиссу, потом осуществил прорыв через окружение турок и бежал в горы, а оттуда скрылся в замке Сучурак, который принадлежит венецианцам. Однако Моро распорядился выгнать оттуда Ленковича! Так он поступил с боевым подполковником императора!
Участь Клиссы сочтена! Об этом рыцарь знал уже тогда, когда услышал о её захвате. А теперь она сдалась, сдалась туркам при попустительстве венецианцев, остатки осаждённых капитулировали. Их головы уже насажены на турецкие пики и выставлены на стенах крепости. Но где обещанные восстания по всей Хорватии, Сербии и Албании? Где войска императора, понтифика?
Пока турки добивают Ленковича и его людей, Моро, рассказал связной, устроил в Спалато настоящий трибунал над спалатцами, участвовавшими в захвате крепости. Каждый вечер по тайным доносам в городе проводятся облавы. Хватают всех подозрительных, хватают всех вооружённых мужчин!
Только такой услужливостью венецианцы могут умиротворить султана и доказать свою непричастность к захвату турецкой крепости. Самое ужасное — это то, что связь с центром паладинов утеряна. Протей замолчал. Курьер связного в назначенный день на встречу не пришёл. Те, кто должен был обеспечить их отход с этой опасной территории и перебросить в Боснию, не появились. Это означает, что рыцарь, его люди, женщина и её сын предоставлены сами себе, и он должен сам позаботиться о средствах их спасения!
Не успел Коройя вернуться домой и дать необходимые распоряжения своему отряду, как стал очевидцем перепалки женщины с одним из его людей. Она снова требовала, чтобы её выпустили из дома, и заявила, что никуда из Спалато не уедет, пока не встретится с купцом Мендересом.
— Но купца нет, госпожа! Вы же знаете, что кругом творится, и когда он объявится, неизвестно!
— Это ложь! Купец, может быть, давно в городе! Никто из вас не проверял, вернулся он или нет!
